— Вам ли не знать, как себя ведет влюбленная бера, — напомнила я нашу историю.
В конце концов, сегодня наилучший день для воспоминаний, почему бы и нет?
— Мы помним, — губы Харланда коснулись кожи, проглядывающей в вырезе платья, и я вновь удовлетворенно вздохнула, наполняясь трепетом до предела.
Я любила. Любила так сильно, что могла голыми руками гнуть железо. За мужей, сыновей, за всех, кого я считала семьей.
Пару лет назад наш большой и просторный дом, стоящий посередине между двух лесов, охватил пожар. Мужья были на обходе границ; в одиночку я вытащила своих детей из огня, ломая мохнатыми боками покосившиеся стены. Все происходило как в тумане, но я настолько сильно сплелась в ту секунду отчаянья со своим зверем, что практически отдала ей свой разум, позволяя вытянуть два надышавшихся дымом тельца. Не помню, как, уже обернувшись человеком, опаленными руками умывала их лица снегом, пытаясь привести в себя.
У меня получилось, они задышали.
Но то, какой силой я была движима в этот момент, просто невозможно описать никакими словами на свете.
— А вот и отец, — вглядываясь вдаль, предупредил Вард.
И правда, из леса мчалась настоящая стая, следующая за огромным бурым медведем с серебристыми искрами в густой шерсти.
Да, время не щадит никого, у всех на лицах оставив отпечаток.
— Ласкана!
Обернувшаяся раньше всех подруга бросилась меня обнимать, обхватывая за шею тонкими руками и позволяя набросить на ее голые плечи плащ.
— Я так рада тебя видеть!
— А я как рада! Ужасно по тебе соскучилась, Инесс. Мужское общество меня рано или поздно доконает.
Подруга рассмеялась, отступая и прижимая ладони к моему животу.
— Кто знает, может, скоро появиться одна маленькая девчушка, которая составит тебе компанию? Йонна еще ничего не говорила?
— Сегодня, как все соберутся, обещала сказать, — нетерпеливо закусив губу, поделилась я. — Давай, иди в дом, все уже там, ждали только вас.
Пока мы болтали, Бьерн и дядюшка уже успели натянуть штаны, вынув девчонкам нарядные платья из сумок, которые те явно подготовили, чтобы поразить Ивоона в самое сердце.
— Дочка!
— Отец, — позволив мужчине поймать лицо ладонями, я дождалась крепкого отцовского поцелуя в лоб и прижалась к мужской груди, как и раньше, чувствуя аромат летних трав и сладкого меда, способного ударить в голову с первого глотка. — Я соскучилась.
— Я тоже, счастье мое рыжее. Как ты тут?
— Каждый раз спрашиваешь, — недоверчиво прищурилась, глядя на мужчину. — Все так же.
— Я должен беспокоиться! Я же твой родитель! — преувеличенно возмутился он. — Ну что? Где мальчишки?