— Ты выберешь нас, Ласкана, — прорычал мужчина, делая широкий шаг навстречу и буквально вдавливая меня спиной в парапет. — Другого выбора у тебя просто нет.
— А вот завтра и посмотрим, ик!.. Эх, лучше бы поблагодарили меня, лорд, — взмахнув рукой, я покачнулась и инстинктивно схватилась за сильную мужскую руку. — От такой беды вас оберегаю, и ни капли признательности.
— От какой беды, Ласкана? — Хьялберд неожиданно ловко накрыл мое лицо широкими ладонями, мигом высушивая остатки влаги на щеках, и притянул ближе к себе. — Нам без тебя беда, глупая. Звери нас задерут, если ты откажешь.
Пронзительный голос лорда слегка подрагивал, дав услышать за ним настоящее звериное рычание. Он словно вываливал на меня все самое тайное, страшное, то, что сводит его с ума с каждой минутой, застряв в голове и бесконечно звуча вновь и вновь.
Его руки не раздражали, а согревали, позволяя лорду без сопротивления притягивать меня все ближе и склоняться самому. Когда между нашими губами оставались считаные крупицы, я сгоряча вдохнула воздух, чувствуя послевкусие свежей травы, что мерещилась мне рядом с этими мужчинами.
Она слегка горчила, будила, напоминая о реальности происходящего, но ресницы опускались так медленно, так невыносимо долго, что я уже не чувствовала границы дозволенного, с трудом прошептав:
— Не надо…
— Можешь считать, что это я тебя поцеловал, — напомнив о нашем споре, сероглазый лорд накрыл мой рот своим, наполняя этим вкусом до верха.
Он больше не казался фантомом, он нахлынул, растекаясь магмой по замершим губам, заполнил собой все пространство и ударил в голову. Сердце под ребрами застучало сильно, громко, угрожая раздробить мне ребра, а воздух в легких горел, превращая все внутри в горстку пепла.
Лорд отшатнулся первым, делая шаг назад, словно отступая от огня.
— Ты наша пара, Ласкана, и этого ничто не изменит. Ни твой выбор, ни наш.
Не став объяснять смысл сказанного, бер вышел, плотно закрыв за собой дверь и оставляя меня один на один со взошедшей нежно-золотой луной, что своим медовым светом раскрашивала долину темными красками.
Весь хмель в крови улетучился, поняв, что я наделала. Сожаление сразу же впилось осиным жалом прямо сердце, вынудив мучительно застонать, опускаясь на колени.
— Тебе легче? — дезертировавшая Инесс вновь оказалась тут как тут, подбегая и пытаясь помочь подняться на ноги. — Ой, ты вся горишь! Тебе бы прилечь!
— Да, я пойду к себе. Мне правда нехорошо.
— Я провожу.
— Иди к Бьерну, — стряхнув с себя женскую руку, я ясно дала понять, что подробностей от меня она сегодня не добьется. — Иди, не заставляй его ждать.