— Черт-те что! — рыкнула сама на себя, решив, что уборкой займусь завтра, а сейчас я окончательно вымотана и единственное, на что у меня хватит сил, — это забраться на кровать, укладывая вместо уничтоженной подушки второе одеяло.
Сегодня я буду настоящим бером, а спальня пусть служит мне берлогой.
Утро началось неприятно. Я бы даже сказала болезненно — с першащего горла и гаркающего кашля.
Прогулки по лесу и нервные потрясения вылились в болезнь. Чувствуя, насколько вымокла от пота сорочка, я с трудом перевернулась на другой бок, хлюпая сопливым носом.
Отлично, просто отлично.
Не было сил даже на то, чтобы позвать кого-то, кто принес бы мне воды, мечты о которой напрочь высушили горло, делая губы сухими и шершавыми. Бездумно пялясь в потолок, я больше часа пыталась уговорить ломящее тело встать, но все попытки не увенчались успехом, приковывая меня хворью к постели. Трясущиеся руки разъезжались в стороны, а ноги просто отказывались двигаться, превращая меня в молчащее бесполезное бревнышко, которое самостоятельно даже до нужника не доберется.
Самое обидное, что вряд ли кто-то решит меня проведать. После вчерашней помолвки, посиделок допоздна и моря бочек с медом обитатели крепости нескоро проснутся, а если и решат зайти, то десять раз подумают.
Дрожащими пальцами мне удалось сбросить с себя одеяло, опереться на локти и принять вертикальное положение, свешивая голые ноги на холодный, дышащий сквозняком пол.
Желание забраться обратно под покрывало нестерпимо болезненными мурашками пробежалось по всему телу, вырвав из горла сдавленный всхлип и невольно подкатывая к глазам влагу.
Ненавижу быть беспомощной!
Прожить большую часть сознательной жизни вместе со всесильными берами, которые слабости не любили и не принимали, и оказаться больной — то же самое, что открыто всем заявлять — я слабачка! Мне, конечно, и так давали большую фору, но быть среди них самой отстающей совсем не хотелось.
Как назло, я все сильнее хотела расплакаться, растирая слезы по щекам и горестно подвывая, так, чтобы хоть кто-нибудь услышал, кто-нибудь пришел на подмогу, потому что сама я не справляюсь.
Чет с ними, с берами! Я просто хочу пить! Воды!
Дверь открылась словно сама по себе. Не сразу увидев за деревянным полотном спасительного гостя, я еще громче всхлипнула, наткнувшись на взгляд серых глаз.
— Ласкана?
Оглядев меня с ног до головы — лохматую, заплаканную и в насквозь мокрой сорочке, лорд неожиданно молчаливо шагнул навстречу, прижимаясь губами к моему лбу.
— Ты ледяная, — вынес очевидный вердикт, опускаясь на колени и накрывая невероятно горячими ладонями мои околевшие за пару минут ступни.