Макар очень испугался за Зариславу, умыл её лицо холодной водой и увёл к Никитичне. Позвонили Фёдору, он приехал и помог с похоронами, всё заказал в городе, и на второй день похоронили Глафиру. Дед стоял у небольшого холмика земли, держа за руку внучку. Та уже не кричала и не билась в истерике, а только губы едва шептали: «Мамочка, мамочка, миленькая, родненькая, я теперь никогда тебя не увижу». Не в силах больше смотреть на страдания Зариславы, Макар увёл её с кладбища.
Дома собрались все соседи, помянуть Глафиру. Все сидели молча, каждый из стариков понимал, что им недолго осталось видеть белый свет. Когда все разошлись, Слава помогла деду помыть и убрать посуду. Макар сел на стул и посмотрел на девчушку: «Как же ты повзрослела, наша кроха, за эти два дня. Досталось тебе, а вроде жизни -то ещё и не видела, а столько боли уже впитала в себя».
И Зарислава как будто почувствовала его настроение, уткнулась в его грудь и разрыдалась, а он не стал её останавливать. Только гладил по голове и шептал:
- Что ты, наша краса, что ты, наша кроха, не терзай свою душеньку, не держи Г лафиру -отпусти.
Зарислава подняла на него заплаканное лицо и со всхлипыванием спросила:
- Как же я могу бабушку держать, её ведь с нами нет.
- Душа Г лафиры здесь, стоит и плачет вместе с тобой - страдает она.
- Почему?
- Потому что видит и чувствует твою боль.
- Но я ведь никого не вижу.
- Душу невозможно видеть - её можно почувствовать.
- Как?
- Ты поймёшь, когда она к тебе прикоснётся. Почувствует твоя душа.
- Деда, а у всех есть душа?
- У всех - золотко моё. У всех.
Зарислава призадумалась и больше не плакала. Она не хотела расстраивать бабушку, не хотела, чтобы та плакала.
В детский дом она уехала через неделю. Обняла на дорожку Макара и сказала:
- Деда, ты только не умирай. Поживи ещё, а то мне одной - никак. У нас, знаешь, в детском доме столько детей, у них никого нет. Они совершенно одни.
Макар обнял Славу, погладил по голове.
- Поживу немного. Буду ждать тебя на осенние каникулы. Приедешь, стрекоза?
- Ага, - улыбаясь, сказала она в ответ. Это была первая улыбка со дня смерти Г лафиры.
- Вот и умница, - опять дед погладил Зариславу по голове.
- Почему умница? Я ведь всё равно собиралась приехать.
- Потому что отпустила, не стала мучить себя и её.
- Да, деда, я отпустила, - совсем по-взрослому сказала Зарислава и села в машину к Фёдору Степанычу, помахав на прощанье Макару.