Когда похолодало, согревались огнем. Травки кипели в котелке, и по воздуху плыл аромат сирени. Идиллия. Даже отекшая рука не давала о себе знать. Только при движениях напоминала сдавливающей болью.
А ещё я сыскала прекрасный способ распознавания пригодности отвара в пищу – Кремовый. Он нюхал очередное варево и или отшатывался от него, или же доверительно облизывался. Сам волк поужинал очередной мышью, и теперь грелся у костра, подставив любопытный нос к пламени. А я сняла котелок с огня и, дождавшись, когда настой остынет, начала дегустацию. Горько, но терпимо. Надеюсь, завтра я не позеленею и не обрасту волосами. А может, лучше бы и обросла. И тогда не страшилась бы никаких заморозков.
Костер затухал, и сил развести новых не было. Я напялила рубашку, поверх свитер, завернулась во вторую рубашку как в шарф. Не помогло. Озноб разбежался по телу сотней мурашек. Стоило закрыть глаза, как мягкое горячее тело легло рядом, прижимаясь боком к больной руке и делясь теплом со мной. Шерсть щекотала щеку и шею, но так хорошо мне не было уже давно. Я улыбнулась и почесала Кремового за ухом. Он фыркнул, повозился, устраиваясь поудобнее, и, кажется, уснул.
Почему-то мне казалось, что следующее утро не принесет ничего хорошего. Впрочем, как всегда. Но зато у меня есть друг. Если божества существуют, спасибо им.
***
Невероятно, но я выспалась. Волк, правда, куда-то убежал, но не было ощущения, что это навсегда. Вернется.
Утро выдалось теплым. Я потянулась и сделала подобие зарядки, похрустев позвонками. Умыв лицо, взглянула на свое отражение. А вот это зря. Волосы спутались, серые тени залегли под глазами, лицо нездоровое, длинная и почти черная царапина всё ещё пересекает щеку. Расчесываться ладонью жуть как неудобно, но я справилась. После перекусила хлебом, допила вчерашний отвар и разлеглась на песке.
Я расслабилась. Захрустели ветки, но я не придала звукам никакого значения.
– Долго же тебя пришлось искать, – прошипел кто-то что змея.
Я вскочила. Он был невысок и короткострижен, не молод, но и не стар. Круглая голова и шрам, пересекающий верхнюю губу, отчего, казалось, что та растягивается в улыбке. Его лицо исказилось в ярости. В руке он сжимал тонкий, отбрасывающий отблески нож.
– Иди ко мне, – приказал мужчина, и я закричала.
Глава 5. Не держи на меня зла
Он не спешил, осматривал меня как какую-нибудь экзотическую зверюшку.
– Так вот ты какая… – обезображенной губы коснулась ухмылка. – Стой на месте, и я не причиню тебе вреда.
Ага, именно так говорят перед тем, как от души навалять.