Уже засыпая, и отдаваясь царству сна, к Джону пришла мысль, навеянная сладкими грёзами. Он не думал о Кэролайн, о женщине, которая его зацепила как мужчину, только по одной простой причине. Рядом была Мэри. А они так похожи, не внешне, а внутренне. Словно две половинки одного целого.
Глава 19
– Вы считаете меня стервой? – неожиданно прямо спросила Мэри Джона, когда он, стоя за её спиной, рассматривал то, что она пыталась изобразить на холсте. Ему нравилось наблюдать, как она работает, и сама Мэри, по всей видимости, не была против, когда он прохаживался за её спиной, молча созерцая не всем понятные творения.
– Почему вы так считаете?
– Мне кажется это не совсем честным по отношению к Оливеру. – ответила она, немного подумав, размешивая краски на палитре.
– Вы думаете, он страдает от этого? Или быть может, догадывается о чувствах, которые вы испытываете?
– Если он не совсем уж бессердечный человек, то должен был заметить, что мои чувства к нему совершенно не искренни. Не такие, какие должна испытывать жена к своему супругу.
– А что, по вашему мнению, в браке должна быть взаимная гармония? Это не всегда возможно. Люди могут существовать рядом не только из чувства любви и симпатии, но и по другим причинам.
– Вы имеете в виду детей? Вот только у нас их нет, и не для кого сохранять этот брак и видимость семьи.
– Вы хотите расторгнуть брак? – Джон удивился, он не думал, что это может привести Мэри к таким мыслям. Её рука с кистью замерла перед холстом и на секунду она задумалась, потом обернулась к нему, и в её глазах он увидел такое отчаянье, которое ни разу не отражалось в её глазах за всё время их знакомства. Много испытаний выпало на её долю, несчастливое детство, смерть матери и брата, а потом и отца, потеря памяти, но никогда, за всё это время, она не смотрела на него так. Как может несчастливый брак сравниться со всеми невзгодами, перенесёнными этой хрупкой девушкой с тем, что она уже пережила? Может ли это стать той каплей, которая переполнит сосуд терпения её разума и стать началом того, что Мэри называет потерей себя?
Она обдумывала его слова не так долго, как могло бы ему показаться. Скорее наоборот, он сам пришёл в смятение от своего же вопроса.
– Я боюсь, что сделать это будет не просто, – сказала она, наконец. – Я имею в виду не саму юридическую сторону вопроса, но и обязательства перед другими. Мне кажется, что эта новость просто убьёт леди Вудхаус. А Эмма? Нет, я не смогу решиться на такой шаг. Для этого я слишком малодушна.
Она расстроено замолчала и снова повернулась к мольберту. Но рука её дрожала, когда пытаясь нанести ровные линии на холст, они вышли кривыми и нелепыми. Наконец, отбросив кисть и положив палитру, она встала со своего места и стала прохаживаться по комнате. Джону было жаль её. Жаль такую молодую талантливую женщину, которая заперта в клетке не только собственных воспоминаний, но и в этом доме. Эдакая, своеобразная ловушка, в которую она сама себя и загнала и из которой, как ей кажется, нет выхода.