«А также надо сделать …» – продолжала вещать Галина Викторовна.
В этот момент Марина совершенно неожиданно для себя буркнула: «Сама делай.» И замерла от ужаса.
«Сорокина, ты что, белены объелась?» – изумилась классная руководительница после минутного замешательства.
Марина молчала и смотрела в пол. И как у нее только вырвалось? Она не хотела ничего такого говорить, только про себя подумала. Молчание затянулось.
«Можешь идти, Сорокина,» – задумчиво молвила Галина Викторовна, всем своим видом демонстрируя оскорбленную невинность. – «Обдумай свое поведение.»
Матери рассказывать ничего не пришлось. Классная озаботилась этим сама. Неизвестно чего она наговорила, но мать была в панике и ярости одновременно.
«Сейчас же иди извиняйся,» – с порога рявкнула она.
«Не пойду,» – уперлась Марина.
«Пойдешь как миленькая.»
Глядя на насупленную дочь, она поняла, что подростковый возраст наступил резко и внезапно, как и большинство малоприятных вещей. Мать орала, ругалась и скандалила до вечера, заставив-таки Марину идти извиняться.
Галина Викторовна выслушала ее со скорбным лицом: «Хочешь добавить что-нибудь еще, Сорокина?»
«Нет,» – замешкалась Марина, лихорадочно соображая, чего еще хочет от нее училка.
«Хорошо, можешь идти,» – отпустила та.
Марина же шла тогда домой и думала: «Неужели классная не понимает, что ее извинения – полное вранье? И если бы мать не заставила, то по своей воле на никогда бы не пошла извиняться?»
Вакантное место заняла Астахова. И теперь из кожи вон лезла, метя хвостом перед классухой.
Вылазки, подобные походу в кино на «Маленькую Веру», стали постоянными. Уже с понедельника девчонки начинали думать куда прошвырнуться в выходные: в кино, на дискотеку в клуб з-да «Красное знамя» или еще куда. Если ничего в голову не приходило, а денег не было, просто ехали пошляться по центру города в поисках приключений. А уж если к ним в ходе прогулки кадрились какие-нибудь ребята, то разговоров хватало на неделю.
День города событием был новым. Может, конечно, день города и раньше отмечался, но так, больше для галочки в чиновничьих отчетах. А вот так, с размахом: с народными гуляньями, обжорными рядами, концертной площадкой в центральном парке и вечерней дискотекой со свободным входом там же, праздновали впервые. Пропустить такое событие было невозможно.
Девчонки долго наряжались, подкрашивали друг другу мордашки и начесывали челки. Наконец, изведя на всю компанию флакон лака для волос, двинулись. Марина, раздосадованная тем, что настоящих туфлей на каблуках у нее так и не было, завидовала Наташке Гусевой, гордо вышагивающей на шпильках. Она и так была самой рослой в компании, на полголовы выше любого мальчишки в классе, а на каблучищах и вовсе могла, при желании, плевать всем на макушки. Гусева плыла впереди королевским линкором, девчонки держались в кильватере.