Марина сидела в кресле, разбирая мокрые волосы на прядки и заплетая их в тоненькие косички. Шевелюре, которая получалась на следующее утро после этих манипуляций, могла бы позавидовать Анжела Девис. Марине ужасно нравилось. Жаль, что в школу распущенные волосы носить было нельзя.
Сидя в кресле, одну ногу Марина поджала под себя, а второй катала по полу трехлитровую банку с деревенским молоком. Покупать сливочное масло было дорого. Поэтому мать приспособилась покупать молоко и сбивать масло самостоятельно. Процесс был долгим и нудным, но масло получалось вкусным. Вообще, дорого было все: масло, сыр, колбаса, мясо. Бесплатной была только своя картошка. Её в основном и ели.
Дачу, именовавшуюся тогда модным словом фазенда, Марина ненавидела всеми фибрами души. Но была уже достаточно взрослой, чтобы понимать – без дачи им не выжить. Время было такое: безденежное и неопределенное. Время добровольно-принудительного ковыряния на шести сотках пропитания ради. В образке плодовых деревьев, подкормке малины и пасынковании помидоров разбирались все.
Шесть соток, которые взяла мать, располагались в сорока минутах езды на электричке и дачей только назывались. Там не было ничего, кроме одуванчиков и колышков по периметру участка. В первое лето мать наняла забулдыг, те соорудили убогий сарайчик, в котором можно было укрыться от дождя и солнца и хранить инвентарь.
Мать ездила на дачу три раза в неделю: в субботу, воскресенье и вечером после работы по средам – поливать. Марина по необходимости, стараясь ограничиваться одним днем. И пыталась переделать в этот день все материны поручения: вскопать, полить, прополоть, проредить, собрать. Потом, нагрузившись сумками и ведрами, собранный урожай волокли домой. Перетаскать на своем горбу все было, конечно, невозможно. В начале сентября приходилось нанимать машину, чтобы перевезти мешки с картошкой.
«Вставай. Вставай, пошли,» – толкнула увлекшуюся по дороге на дачу в электричке книжкой Марину мать, уже взяв за руку младшего брата. Они стали быстро пробираться к тамбуру. На ходу Марина оглянулась. Так и есть. С противоположного конца в вагон вошел кондуктор. На следующей станции они выскочили на перрон, перебежали с толпой таких же поездных ловкачей в обилеченный уже кондуктором вагон и уселись на жесткую деревянную скамью. Эти перебежки были привычными. В самом деле, не покупать же шесть билетов на электричку: три туда и три обратно? Разориться можно. Весь урожай с дачи не будет столько стоить, сколько проезд за все лето.