По щекам женщины текли слезы. Я и сама не заметила, как начала плакать вместе с ней.
– Перед смертью она заставила меня поклясться, что я позабочусь о ее сыне, что никто не узнает его истинное происхождение, кроме его самого. Она дала мне тот медальон и сказала, что это знак того, что в Тимуре бежит кровь великого рода КхатНеш. Когда вернулись мужчины вместе с повитухой, Эльдара была уже мертва, а я сидела с младенцем на руках. Сидела и тихо плакала, зная какая тяжелая будет жизнь у этого крохи.
Вот это история. Никогда в жизни я не захотела бы быть на месте Квитки Морал. Жить и хранить великую тайну. Тайну, которая может стоит жизни дорогому для нее человеку.
– Тимур знает? – Я не стала уточнять что именно, да Квитка и так все поняла.
– Да. Однажды, когда ему исполнилось десять, он прибежал ко мне весь в слезах. А всеми своими горестями он делился только со мной. Потому как Никоир, так и не отправился после смерти Эльдары. Он понимал, что это не его сын и то что Мили умерла, рожая его… Никоир не простил это мальчику. А потому просто терпел его так как это была последняя память о любимой, но в то же время напоминание из-за чего она умерла. Хотя любой здравомыслящий человек понимает, что ребенок тут не при чем. Так что воспитание и любовь Никоира к сыну была заметна только на людях. Когда мальчик прибежал ко мне рассказал, что они в очередной раз поссорились с отцом и тот сказал, что он не его папа. Тогда я рассказала ему правду и отдала тот медальон. И в тот же миг… в нем проснулась магия. Магия его рода.
Я в шоке смотрела на рассказчицу.
– Но этого не может быть! Я ничего не почувствовала! Не увидела в нем ни капельки магии!
Квитка улыбнулась.
– Мы с ним долго учились ее скрывать. Я тайком от мужа ездила в город брала книги по магии, и мы вместе с Тимуром учились. Учились подавлять и контролировать его силу. Потому как понимали, что именно по ней его могут найти. А сила у мальчика немалая. Но все же мы справились.
Я просто не могла поверить в это. Женщина без магии и ребенок смогли научиться контролировать силу дроу! Он так искусно научился ее скрывать, что я даже не чувствовала в нем мага. Определить то, что парень потомок дроу я смогла лишь по его глазам.
Квитка поняла мое молчание за другое. Она вдруг бросилась передо мной на колени, схватила меня за руки и начала плакать:
– Это не он! Мой мальчик не виноват! Он никогда не пользуется своей магией! Он никому не причинил вреда!
На шум и крики прибежали Амадей и Пульвитиара, а с лестницы сбежала Люсинда.
– Мама! – Она бросилась к своей матери, но та ее не замечала.