Он пахнет ромом и табаком, а еще чем-то древесным. Вызывающе, ярко.
Его взгляд такой же, как и аромат — горький, и я опустила глаза.
— Передумала?
— Нет, — покачала головой, и снова вдохнула его горечь полной грудью.
Обе свои ладони опустила на плечи Марата, повела вверх, на шею с нажимом — на ней щетина пробивается, как и на щеках, колючая, царапает мою кожу. До сих пор не понимаю, неприятно мне все это, или же просто непривычно.
Дико.
Он медленно спустил одну лямку с моего платья — она на плечо упала, щекоча мои нервы. А я продолжила свои неумелые ласки. Пальцами провела по коже у кромки рубашки, и потянулась к галстуку.
Развязала его, и отбросила на стол позади себя. Марат рвано дернулся, и…
— Ах, — испугалась, запищала — мужчина резко перекинул через свои бедра мою ногу, платье задралось до ягодиц. — Вы… ты порвешь его!
— Я говорил, чтобы ты сняла платье, — рыкнул, ничуть не раскаиваясь, Марат.
Я пока не готова лишиться этой преграды. И до сих пор не верю, что решилась. Может, зря? Вдруг он вообще бесплоден? Или у меня просто не получится забеременеть, и тогда все это зря будет?
Но если не зря?
— Хватит играть в девственницу, девочка. Алика, — просмаковал Марат мое имя, — ты ведь не невинна? Я бы сильно удивился.
— Я выгляжу как шлюха?
— Ты согласилась спать со мной ради денег, но как шлюха ты не выглядишь. Просто тебе двадцать два. Было бы странно, окажись ты невинной. Итак?
Парень у меня был. Один. Потом он стал женихом, а затем — бывшим женихом, предатель чертов. Секс я никогда не любила: сначала было больно, а затем никак. Абсолютно.
Должно быть, я фригидна.
— Я не девственница, — пожала я плечом, и вторая лямка сползла на плечо сама, без помощи Марата.
Но внимание его приковала. Жадное внимание. Сейчас мужчина смотрит не зло, во взгляде его разгорелся голод.
Похоть.
— Отлично, что не девственница. Тогда хватит играть. Я хочу трахаться. Старайся лучше.
Я мягко улыбнулась Марату, и сдержала дрожь, когда его руки потянули платье наверх. До талии, по спине, и вот, я только лишь в белье. Сижу на полностью одетом мужчине.
И задыхаюсь от волнения. Грудь высоко вздымается, привлекая жадное мужское внимание. Белье скромное, обычное. Но Марата все это уже не волнует.
Я думала, он поцелует меня в губы — Миша обычно так начинал. Минута на поцелуи, клубничная смазка и десять минут пыхтения на мне. Но Марат не поцеловал меня в губы. Кажется, пока они его не интересуют.
Он ловко снял с меня бюстгальтер, и впился поцелуем в грудь. Не нежно, болезненно, грубо. Оцарапывая кожу, терзая соски, пожирая меня. Я испугана напором, в тело словно иглы впиваются от эгоистичного мужского обладания — сейчас Марат не спрашивает, а просто берет.