Повторить свой вопрос я струсила. Уточнять свой статус я тоже не стала.
Кристина говорит, что шлюх с семьей не знакомят, а Марат именно к семье меня и повезет — к братьям и тёте. Я и сама умом это понимаю, вряд ли Марат из тех мужчин, которые каждую в семью вводят. Но он же не говорит мне ничего! Может, им самим любопытно на меня посмотреть, вот Марат и решил меня привезти к ним как дрессированную обезьянку?
— В общем, решено, — заявил он, открыл дверь, и выпустил меня из дома.
— Что решено?
— То, о чем мы с тобой разговаривали в квартире. Сегодня перебираешься ко мне.
— Это ты так решил, или это вопрос?
— Это мое решение.
— Вау, — я дважды хлопнула в ладони. — А спросить?
— Я спрашивал, ты сказала что надо подумать. Я подумал, и решил. Лифт вызови.
Я нажала на кнопку вызова лифта. Снова раздражаюсь и восхищаюсь этим мужчиной. Бесит меня Марат неимоверно, это чувство не изменилось, даже сильнее стало. Но отчего-то меня тянет согласиться с ним, переехать.
— Давай вечером об этом поговорим, как от твоих приедем, ладно? Лучше про семью свою расскажи.
— Братьев представлю, их имена ты сейчас все равно не запомнишь. Старший — инвалид. У самого младшего дочка родилась, шалашовка одна залетела от него, еле уговорил ее аборт не делать. Никто не женат. Тётя со своим новым мужем будут, его Давид зовут. Обычная семья, тебя никто не обидит больше, поверь.
— А если обидит, снова заставишь извиняться? — улыбнулась я.
— Мужикам можно и в морду дать, без всяких извинений. Но ты ни слова дурного ни от кого не услышишь больше, я же дал тебе слово еще тогда, и слово свое я сдержу.
Марат так уверенно это произнес, что я взяла, и поверила.
Папа такой же был. Очень спорный человек. Иногда я его ненавидела за придирки, замечания, за жестокость. За то, что у бабушки меня отобрал. Но… он ведь не бросил меня, увез с собой, значит любил. И когда мне четырнадцать было, и меня какой-то урод в машину хотел затолкать, папа из дома выбежал, спас, и обнял меня. На рыбалке терпеливо меня учил, объяснял всё, и смотрел тепло-тепло… но ни разу он мне не сказал, что любит. Однако, я всегда знала, что даже если не любит, то папа всегда защитит меня.
Что-то у них общее есть с Маратом — они оба на эмоции скупые, молчаливые, но им обоим я верю.
— Старшего брата зовут Егор, — сказал Марат, когда мы сели в машину.
— Это… ты сказал, что он инвалид, — осторожно заметила я.
— Да. Его избили. Одиннадцать лет уже не ходит. Не спрашивай его ни о чем только.
— Я бы не стала, я ведь понимаю, что есть болезненные темы, — обиделась я. Ну неужели Марат думает, что я пристала бы к этому Егору как маленький ребенок, мол, дядя, а почему вы не ходите? — Кстати, а почему ты всегда сам за рулем? Дай уже своему водителю поработать, бедный мужик скучает, наверное.