Срываю одну. Сок брызжет в разные стороны. Пробую. Тьфу, ну и гадость… даже на голодняк, гадость! С роду ягоды не любил. Но делать нечего, хоть ягод поесть нужно, чтобы не окочуриться. Главное, не продристаться после!
Пока ел рябину, не заметил, как вышел на более-менее прореженную поляну. Оглядываюсь в поисках снега почище – липкие кровавые от сока руки сполоснуть.
Лачуга! Глазам своим не верю! Грязная, старая, покосившаяся… но стены и крыша над головой, имеются.
Дверь висит на петлях. Это я так сопли культурно обозвал. Все равно стучусь. Да, знаю, по-идиотски, ну а вдруг там егерь какой живет, а я так, без приглашения вламываюсь.
Никого. Ожидаемо. Лишь паутина свисает с косяка, на манер тюлей.
Ну и ладно. Зато не запорошит на снегу. Вхожу, оглядываюсь. Черт, даже кровать тут имеется. Правда, я не рискну на нее прилечь – развалится в труху под моими ста килограммами. А это что? Не подводят ли меня глаза? Печка! Ох, как кстати-то!!! Старая, допотопная, дровяная… но печь! А под ней и запас поленьев не отсыревший. Мой ангел-хранитель просто красавчик! Надо будет ему в церкви свечку поставить, если выживу! А лучше вообще новую церковь построить. Или детскому дому крупную сумму выделить. Ну, в общем, придумаю, как его отблагодарить!
Дрова закидываю в печь. Поджигаю. Ну давай, милая, гори. Только не спали тут мне всю избу!
Печь трещит, лачуга ухает и стонет – точно живая. Но это от тепла, воздух расширяет старые ссохшееся доски конструкции, и она начинает оживать. Тепло… как же классно, жарко и хорошо!!!
Оттаявшие понемногу мозги начинают соображать по-другому. Ни спалю ли я дымом над деревьями свое местоположение?
Хотя, я ушёл довольно далеко от заброшенной деревеньки. Дым должен рассеяться по такому расстоянию, не выдавая меня. Да и поленьев немного, через час выгорят без остатка, а я хоть теплом наслажусь! Прикрываю поплотнее дверь, чтобы сохранить тепло до утра. Становится совсем темно. И только веселый огонек от поленьев что-то задорно трещит на своем, да согревает мое заиндевевшее тело. Я так устал за все то время, что валялся в подвале, а потом скитался по лесу, что мускулы мои, отогревшись и расслабившись, не могут более напрягаться и я погружаюсь в сон.
* * *
ЛЕРА
– Вставай! – грубо трясет ручкой двери Радион. – Быстро открыла мне дверь!
Дети спят. Еще рано. И я боюсь, что он перебудит мальчиков, а те испугаются. Поспешно соскальзываю с кровати, лечу к двери. Открываю.
Грубые мужские руки хватают меня чуть ли не за шкирку, и тут же припечатывают к стене:
– Что вы делаете, отпустите! – требую я, холодея от страха.