Неопределенно пожимаю плечами.
– Кислорода тут много, – замечает сиделка, открывая дверцы шкафа и показывая мне на полотенца и прочие необходимые принадлежности, – а вот места мало.
– Вы на что-то намекаете? – не нравится мне ни ее тон, ни манера общения.
– Говорю прямо. – хмыкает сиделка.
Ничего себе! Неужели Радион настолько приблизил ее к себе, что она уже чувствует себя в роли настоящей хозяйки?
– Солнце! – на пороге появляются оба брата.
Вот чудо-чудное! Какое-то ирреалистичное зрение Романа в двух экземплярах, один из которых находится в инвалидном кресле.
– Ты меня перевязать хотела! – напоминает Рома.
– Да, конечно, – немедленно делаю шаг к нему навстречу, – сейчас найду бинты и…
– Не стоит! – немедленно прерывает меня Ксения. – Роман Сергеевич, позвольте заняться этим мне – профессиональной медсестре высшей категории. Я сделаю все быстро и профессионально. – и грудь свою выпячивает вперед, будто на ней орден, не меньше.
Роман в замешательстве. Переводит взгляд с гордой груди на меня (я пожимаю плечами) и обратно.
– Ну раз высшей категории, то ладно. – бормочет Бес.
– Отлично, присаживайтесь! – победоносно лыбится девица. – Остальных попрошу выйти из комнаты. Особенно детей. Ранение тяжелое, и зрелище будет малоприятным.
ЛЕРА
Увожу детей вниз. Радион покидает комнату, движется к лифту. В гостиной занимаю детей: там имеются книги, я выбираю и достаю им одну, с картинками. Так же замечаю красочный глобус на полке. Добротный, вырезанный из цельного массива дерева, покрытый лаком, а потому гладкий и приятный на ощупь. Тянусь и за ним.
Радика заинтересовывает книга, а вот Ромочку – глобус. Сразу видно, кому сидится ровно на месте, а кого будет одолевать жажда приключений на одно место. Мальчикам все интересно в новой обстановке. Они с удовольствием рассматривают «игрушки».
– Какие тихие дети. – раздается позади очень знакомый, но бесконечно чужой голос.
Вздрагиваю Оборачиваюсь. Радион на кресле въезжает в гостиную. Очень внимательно разглядывает меня. Как же мне не по себе видеть перед собой абсолютную копию Ромы, и знать при этом, что это совершенно чужой, незнакомый, посторонний мужчина.
– Простите… мы позаимствовали у вас книгу и глобус. Но дети у меня аккуратные, они не порвут и не испортят ваши вещи.
– Ну что вы! Пусть портят, мне не жалко, – усмехается Радион, продолжая внимательно меня разглядывать. – Для своих племянников ничего не жалко. – добавляет он, наблюдая за моей реакцией.
Вздрагиваю еще сильней.
– М-м-м… – мямлю я непонятно зачем. Даже не знаю, что сказать в этой ситуации.