Небольшой круглый столик сервировали под раскидистым вязом. Гектор разлил по маленьким рюмочкам темно-коричневую жидкость из хрустального графина, и с гордостью сказал: «Фамильный коньяк. Ща заценишь». Мы чокнулись. Я жахнул рюмашку, подождал горячую волну в груди и откинулся на стуле, вполне довольный и встречей со старым сокурсником, и жизнью, и предстоящим отдыхом, и даже Лебедевым. Вот что коньяк животворящий с нами делает.
Гектор закусил виноградиной и заложив ногу на ногу сказал: «Ну как ты вообще? Рассказывай!»
Я пожал плечами.
– Работаю, живу, никуда стараюсь не лезть. Бухаю понемногу. Нормально, в принципе.
Гектор потянулся к столу, взял графин и разлил опять.
– А ту ночь не вспоминаешь уже?
Я подумал, выпил, тоже оторвал с грозди виноградину, зажевал и сказал:
– Так я и не помню толком ничего. Мне же полчерепа снесло. Я в коме почти две недели лежал. Эскулапы потом со мной работали, пытались память восстановить, но глухо. Да и смысл им был со мной возиться? На «квантонах» аварию посмотрели, шесть лет «отсадки» в плечи и свободен.
Гектор задумчиво посмотрел на далекие холмы, пылающие в предзакатном солнце, неопределенно качнул головой, выпил и сказал:
– Да. Для нас всех это было бы лучше забыть.
Я опять пожал плечами. Гектор продолжил:
– Я тогда первый подбежал к месту аварии. Доставать вас помогал. У Берты вообще истерика случилась, ее тоже неотложка забрала. Только с тобой танцевала, вся такая счастливая, а через десять минут ты и Хуберт все в крови.
Я удивленно посмотрел на него:
– В смысле с Бертой танцевал?
Гектор изумился.
– Ты что реально вообще ничего не помнишь? Ну Берта. Ее же принцессой бала выбрали. Ты еще с ней выпускной вальс танцевал, а потом бухой все вставал на колено, целовал ей руки и говорил: «Моя юная принцесса. Я никогда Вас не брошу. Я Ваш слуга навеки». Ну и прочую хрень.
Я молча смотрел на необъятные равнины Канзаса, а внутри у меня разыгралась настоящая буря. Я действительно ничего не помнил о проклятом вечере, перечеркнувшим мне жизнь, а уж тем более, такие мелочи как вальс с Бертой. Да что за херня здесь происходит? Я показал на графин рукой. Гек разлил коньяк. Мы звонко чокнулись и выпили.
– Так, а Берта, что, вспоминала вообще обо мне?
– Да не особо, – Гектор достал из кармана брюк серебряный портсигар, открыл его и предложил мне сигарету. Стоящая за нашими спинами служанка-андроид мгновенно поднесла ему огонь к сигарете, затем мне. Я даже не смог насладиться первым затягом. Мысли смешивались в кучу, разбивались об обрывки каких-то других мыслей, и хаотично вибрировали в голове, подогреваемые выпитым спиртным. Гектор продолжил.