– И каково соотношение сторон? – Сухо прозвучал вопрос со стороны инспектора.
– С учётом первичных данных и неточных докладов агентов на местах, соотношение сторон сложно определить, как пять к одному в сторону вражеской коалиции, – ответил Данте и тут же дополнил фразу. – Это только если смотреть через показатели наличия личного состава. Расчёты через соотношение техники, через технико-тактическое превосходство только предстоит рассчитать.
– Данте Валерон, сын Божий, – тяжело дыша начал Флорентин. – Ты же нас сюда позвал не только что бы сказать это. Я вижу в твоих глазах нечто большее, чем банальную потребность к информированию нас. Не пытайся это скрыть.
– А вы проницательны, Верховный Отец. Да, я вас сюда позвал, чтобы объявить собственный план по эвакуации.
– Вы собираетесь эвакуировать целый остров? – удивлённо вопросил Карамазов.
– Нет. Только вас.
– Что? – удивлённо запротестовал Морс. – Мы не остаёмся здесь.
– Нет. У меня есть план, в котором выиграете роль разжигателя народного недовольства, с которым Архиканцлер не будет не считаться. Вместе с Кальей вы поднимите большинство людей Рейха на недовольство, и с вами не сможет не считаться Рафаэль. К тому же, я попрошу своих внедрённых в структуры Автократорства агентов вам оказать поддержку. Ваша задача – смягчить гнёт нового правительства и по возможности, вернуть всё к состоянию до переворота.
– А что делать будете вы? – аккуратно спросил Карамазов.
– Выиграем для вас время. Пожертвовав собой, мы позволим вам уйти от преследования как можно дальше. Уходите в сторону Западной Иберии. Там бушевала недавно война, и вы сможете оттуда с большей долей вероятности успеха начать кампанию против Архиканцлера.
– Ну а почему бы не позволить твоим агентам в структурах сейчас не начать незримую войну и ввергнуть Автократорство в хаос. Так мы все спасёмся от гнева того фанатика.
– Сантьяго Морс, даже если подставят к виску пистолет, я не отдам такого приказа. Это повергнет Автократорство в такой хаос и распад, какого мы не знали с Великой Европейской Ночи. Все те ужасы, которыми известна та тёмная эпоха, полезут на улицу и станут терзать тела и души добрых жителей Рейха, – и на секунду в стеклянных глазах Данте промелькнула боль, неимоверная боль, отразившая весь гнёт душевных страданий Магистра. – Я воевал во время «Часа предательства ангелов». Поверьте, я уже встречался с тем, чем может стать Автократорство, и клянусь собственной жизнью, я ни за что не позволю этому кошмару повториться.
– Мой дорогой Данте, – словно на отдышке вымолвил Флорентин, – ты как всегда смотришь на вещи через расчёты и сухой прагматизм. Если Калья покинет это место, то за что будут сражаться солдаты? Если мы оставим этот остров, то сможем ли мы дойти до годного убежища? Поверь, сын Божий, нам лучше остаться тут и дать противнику бой. Все наши навыки могут пригодиться в грядущем противостоянии, и сама длань господня нас на это благословит, если мы бьёмся ха правду.