Внезапно взгляд человека, облачённого в серый костюм, приковала сцена, развернувшаяся на улице, ставшая актом показательной сути «нового курса». «Монахи» из Великой Конгрегации Веры в Государство, остановили гражданку. Шесть человек из духовно-просветительских войск, оградили девушку от «монахов» винтовками и спинами, за которыми и послышалась речь, полная недовольства:
– Дочерь наша, почему у тебя губы накрашены столь яркой помадой? Разве ты не знаешь моральный курс, установленный нашим, всеми любимом, Архиканцлером: «никто не должен привлекать к себе внимание, взывающее к животным инстинктам, ибо такова есть суть развращения».
Женщина стояла в полнейшем недоумении, в её глазах, мужчина в шляпе прочёл и смущение и страх одновременно, от происходящего она и даже не знала, как реагировать, но всё же нашла пару нужных слов:
– П-п-простите, но это не в вашей юрисдикции. Э-э-тим до-до-лжны интересоваться священники из Христианской Конгрегации Праведной Веры, но ни-никак не вы, – испугано заоправдывалась девушка.
«Монахи» опешили от такого ответа, явно понимая, что девушка права и дела с обязанностями одного департамента власти, не должны касаться юрисдикции другой ветви власти. Но, обиженные и наполненные досадой от такой юридической пощёчины они не собирались и перешли в новое идеологическое наступление, желая свершить кару:
– Ты права, но столь красные губы… этот цвет – древний символ коммунистов, и самой коммунистической веры. Конечно, будь у тебя другой оттенок, то мы бы и прошли мимо, но столь насыщенный и яркий, этот цвет может породить ностальгию к коммунизму. А пресечение антигосударственных посылов – наша юрисдикция.
После этих слов, тут же послышался звук передёргивающихся затворов на винтовках, и в самом воздухе стало витать напряжение от готовящегося акта «правосудия».
Сам ничем не подозрительный человек в сером костюме лишь смотритель, не смеющий влезть в эту драму, ибо как только он перейдёт черту дозволенного, станет желанной целью для всех структур Автократорства.
Внезапно вся фантасмагория фанатизма оборвалась от возгласов пяти полицейских, облачённых в серые шинели, высокие сапоги поверх тёмных утянутых штанин.
– Имением Автократорства – прекратить, – строго приказал один из полицейских.
Тут же к нему развернулись «монахи», лица которых покраснели от налившейся крови, в глазах вздулись сосуды, и послышался голос, преисполненный ревностной и фанатичной злобы:
– Страж порядка, ты смеешь нам перечить в деле свершения правосудия!?
– По закону, ты обязан передать эту девушку мне, а не свершать над ней самосуд. Нам надоело убирать за вами горы тел и искалеченных людей.