Её тёмно-серые волосы были заплетены в такую же плотную косу, как у нашего извозчика. Большой, покрытый крупной чешуёй хвост мерно помахивал из стороны в сторону, позволяя ей удерживать баланс. Ярко-зелёная кожа была в прозрачной чешуе не только ниже пояса, но и на животе, руках и шее. Однако, чем выше поднималась чешуя, тем меньше и тоньше становилась, время от времени почти исчезая, особенно на сгибах. Мелкие чешуйки едва виднелись под скулами, но их почти не было на лице, за исключением тонкой блестящей линии над бровями, которая рассеивалась на висках. Из одежды на хвостатой была лишь узкая повязка из грубой материи, прикрывавшей грудь.
Эрум остановился, и наш извозчик, с заметным пренебрежением скинув с себя плащ, подплыл к ждавшей у алтаря девушке. Язык, на котором они говорили, был знаком, но непонятен. Он происходил из первозданного Оагин Эёл, на котором говорили наши прародители, но изменился до неузнаваемости за долгие века изоляции хвостатых.
Девушка кивнула извозчику и обратилась к Рагавурру. Он не перебивал её и внимательно слушал, а когда она закончила, ответил на том же языке и потянул меня за руку, предлагая подняться. Извозчик, опустив эрум на дно, повёл нас к одной из ближайших гигантских ракушек.
Внутри не оказалось ничего, кроме единственной просторной комнаты, предназначенной для сна и отдыха. В темном углублении имелась большая кровать, у окна – подобие стола, на нём – шкатулка и небольшое зеркальце, сбоку от стола – каменный сундук, прикрытый лёгкой крышкой. Больше в комнате не было ничего.
Как только мы оказались внутри, извозчик уплыл, оставляя нас наедине.
– Обряд пройдёт ночью. Его проведёт жрица, встретившая нас у алтаря, – Рагавурр говорил спокойно, будто бывал в этом месте чуть ли не каждый день и видел подобные обряды не реже.
Я лишь кивнула в ответ и ещё раз пробежала взглядом по скромно обставленной комнате внутри ракушки. Больше всего беспокойство вызывала кровать, имевшаяся там в единственном числе. Я задумчиво вперилась в неё взглядом, и не заметила, как Рагавурр приблизился ко мне и легонько коснулся руки. Больше от неожиданности, чем от испуга, я отпрянула и отплыла назад – дальше от него и ближе к той самой кровати.
Его равнодушное выражение лица сменилось на насмешливое, а во взгляде полыхнуло нешуточное пламя, словно одно моё испуганное движение разбудило в нём инстинкты хищника. Он медленно подплыл ближе, и я снова рефлекторно отплыла назад. Сердцебиение участилось, кровь гулко застучала в висках.
Дальше отступать было некуда, сзади меня в угловатом тёмном тупике стояла кровать, а выход из комнаты находился с противоположной стороны. Усмешка на лице Рагавурра сменилась оскалом, и, не желая испытывать судьбу, я ринулась вперёд, пытаясь оплыть его сбоку. Молниеносно и жёстко он схватил меня за талию, прижал спиной к глухой стенке и водой сковал мои руки.