По дороге в магиу Рагавурр задумчиво смотрел в резное окно. Я же боролась с отвращением к самой себе и к произошедшему. Мне казалось, что меня очернили, использовали и предали. Тот, кто управлял моей Волей в библиотеке, переступил черту, которую переступать совсем не стоило. Даже мой «избранник» не опускался до подобного поведения. Какими бы непростыми ни были наши отношения с Рагавурром, он всегда останавливался в шаге от пропасти.
– От твоего взгляда у меня уже затылок горит, – сказал мой попутчик, отворачиваясь от окна.
Я даже не заметила, что всю дорогу продолжала сверлить его взглядом.
– Ты сказал, что каждый из знатных родов Ругоии попытается навредить мне хотя бы один раз. И сколько всего у Ругоии этих знатных родов?
– Одиннадцать, плюс торговая община.
Я прокрутила в голове всё, что могла отнести к покушению или провокации, и насчитала уже восемь случаев. А значит, у них осталось как минимум четыре попытки. Не много, но и не мало.
Эрум остановился у входа в магиу. Рагавурр выплыл первым и подал мне руку, и я, помедлив, взяла её. После случая в библиотеке, мне было сложно смотреть ему в глаза, и потому я делала вид, что с интересом разглядываю фасад здания и стены коридоров. А мой «избранник» притворялся, что не замечает этого.
После позднего обеда, он проводил меня до комнаты, но, хвала глубинам!, заплывать внутрь не стал. Как же я утомилась за этот день! Он был странным и непростым. Даже думать не хотелось о впечатлении, которое я произвела на знатных вельмож, заставших меня в весьма щекотливом положении. Но ещё меньше мне хотелось думать о том, что Омин мог быть причастен к случившемуся.
Вспомнив уже успевший позабыться обычай взыскания цены, я успокоила свои чувства и заглянула вглубь, взывая к собственной Воле. Могла ли я спросить с Омина цену за причинённый вред? Нет, не могла. Какой бы подозрительной ситуация ни казалась, если кто-то и планировал мне сегодня навредить, то это был точно не Омин.
Следующие несколько дней были наполнены скукой и размышлениями. Я слонялась по дому, из которого меня выпускали лишь ненадолго и только в сад. И даже тогда я всё время чувствовала на себе внимательный взгляд Рагавурра – он стоял у окна в своём кабинете и наблюдал, как я укрывала песком оголившиеся корни водорослей и показывала слугам, на каких дорожках нужно поправить бордюры.
От его взгляда меня бросало то в жар, то в холод. Порой мне хотелось скрыться от него, но как только он отходил от окна, я начинала в него вглядываться, надеясь снова увидеть виновника моего непрекращающегося волнения. За эти дни мы ни разу толком даже не поговорили. Завтраки и обеды проходили почти в молчании. Неловкость между нами была практически осязаема, словно невидимый гость, заглянувший на трапезу без приглашения. А моё заточение в доме стало для меня настоящей пыткой.