- Я очень тебя прошу: не надо меня защищать. Я и сам в состоянии постоять за себя. И не приближайся к ней. Не смей! Если с ней что-то случится, то можешь считать, что у тебя нет младшего сына! Я сыт по горло твоей местью! Мне уже кажется, что моё бесплодие – это наказание свыше за смерть того умершего ребёнка! Вот к чему привела твоя месть!
Выйдя из родительского дома, бросаю машину и долго брожу по городу. Накрапывает мелкий дождь, усиливая отчаяние и меланхолию.
Не хочу, чтобы всё это было правдой. Мечтаю повернуть время вспять и проконтролировать, чтобы на судью никто не оказывал давления. Хочу, чтобы он вынес справедливый вердикт. Чтобы всё было цивилизованно и честно. Не хочу пачкаться в этой мести, приправленной зловонной подлостью.
Перед глазами упорно стоят заплаканные глаза мыши и её крик: «Нет у меня ребёнка! Он умер! Семь лет назад, в тот день, когда ты на яхте отдыхал. Без инвалидного кресла и костылей! А мой малыш умер!».
В ушах звенят слова Алёны: «Если бы она рожала не как заключённая, а как обычная женщина, всё могло бы сложиться иначе», а ещё болезненно колет мамина реплика: «Иначе ей бы дали условный срок». Зачем она вмешалась? Кто её просил?
Не хочу быть причастным к смерти этого ребёнка! Я – не святой человек, но я – не подонок и не убийца. Всё должно быть по закону и справедливости. И дети должны обязательно рождаться и жить...
У меня не будет детей. Потому что я допустил смерть этого малыша… Потому что моя мать отомстила за меня его матери. А пострадал невинный младенец! И как мне теперь с этим жить?
Декабрь 2019
Маша
До нового года ещё куча времени, но в магазинах уже вовсю продаётся новогодняя мишура, витрины украшены разноцветными гирляндами, бутики завлекают покупателей броскими рекламами предпраздничных скидок и акций. Как же мне не хватало в колонии этой суеты! Ноги сами несут к месту продажи ёлок, и я, прикрыв глаза, жадно вдыхаю хвойный аромат. Именно так для меня пахнет свобода. И так пахло моё детство.
Хочется новогоднего чуда, хотя бы самого маленького. Чтобы хоть немного разбавил светом затянувшуюся тёмную полосу. Работы нет. В центре занятости к моему появлению отнеслись не менее скептически, чем в прошлый раз, но на учёт поставили. Даже грошовое пособие по безработице сейчас помогает мне чувствовать себя не совсем потерянным и безнадёжным человеком. В двадцать шесть лет я сижу у мамы на шее. А моя уже совсем не молодая мама вынуждена кормить нас двоих.
Мне очень совестно и стыдно, поэтому я хватаюсь за любую возможность хоть что-то заработать. В конце концов, мыть полы в супермаркете – не самое худшее занятие, хоть владельцы и отказываются оформлять меня официально.