Вырос оленёнок, ростом с мать уже, рога шишками на лбу прорастают, а шкура всё ещё ребячья — жёлтая в белых пятнышках.
— А где же другой? — спрашиваю.
— А как сняли брезент с клетки, дал ему кто-то конфетку, он конфетку съел и к утру издох.
Слабенький был олешек.
Две обезьянки-матери кормили своих детёнышей. Одна мартышка была старая, опытная мать, она крепко держала на руках своего маленького, а другая, молодая мартышка, всё время дремала. Сидит она, сидит, руки у неё разжимаются, опускаются — вот-вот её ребёнок вывалится из рук и упадёт сверху на пол.
Увидала это старая мартышка и дёрнула её за ухо.
Мол, просыпайся. Ты что?
Молодая мартышка проснулась, подхватила покрепче своего ребёночка и уселась поудобнее.
Снова сидят рядышком две матери-обезьяны и кормят своих ребят.
Немного погодя молодая опять стала клевать носом — засыпать. Вот-вот уронит ребёнка.
Тогда старая обезьяна ткнула её легонько в бок кулаком.
Молодая вздрогнула, выпрямилась и обняла детёныша своими чёрными маленькими ручками.
— Посмотрите, посмотрите, — заговорили люди, которые стояли около клетки, — какие эти обезьянки умные. Как они друг друга учат. Совсем-совсем как настоящие люди.
Но тут молодая обезьянка опять заснула — не выспалась она, что ли? И старая обезьянка изо всех сил дёрнула её за хвост.
И поднялась тут драка! Да какая драка! Настоящая обезьянья!
Обе мамаши на верхней полке тузят друг друга кулаками, дёргают за хвосты, таскают за волосы, про своих ребят совсем забыли. Ребята у них давно свалились на пол — ушиблись, плачут. А мамаши гримасничают, зубы скалят, друг на друга, как петухи, налетают.
Вот тебе и умницы!
Я ходил по зоосаду, устал и сел отдохнуть на лавочку. Передо мной была клетка-вольера, в которой жили два больших чёрных ворона — ворон и ворониха.
Я сидел, отдыхал и покуривал. И вдруг один ворон подскочил к самой решётке, посмотрел на меня и сказал человеческим голосом:
— Дай Яше горошку!
Я даже сначала испугался и растерялся.
— Чего, — говорю, — чего тебе надо?
— Горошку! Горошку! — закричал снова ворон. — Дай Яше горошку!
У меня в кармане никакого гороха не было, а было только целое пирожное, завёрнутое в бумагу, и новенькая, блестящая копеечка. Я бросил ему сквозь прутья решётки копейку. Яша взял денежку своим толстым клювом, ускакал с ней в угол и засунул в какую-то щёлку. Я отдал ему и пирожное.
Яша сначала покормил пирожным ворониху, а потом сам съел свою половину. Какая интересная и умная птица!
А я-то думал, что только одни попугаи могут выговаривать человеческие слова.