Моё дыхание учащается, а губы сами по себе расплываются в лёгкой улыбке. Только через несколько волшебных мгновений я отдёргиваю руку от его головы, сильно сжав пальцы в кулак, и делаю резкий вздох, отведя взгляд вверх.
– Виль, ты спишь? – тихо произношу, прижав руку к своему телу, чтобы лишний раз не трогать не моего парня.
– Не-а, – невнятно отвечает Вильям, оставляя глаза закрытыми.
Усаживаюсь на кровати, уперевшись спиной в стену, и вытягиваю ноги вперёд, накинув одну на другую.
– Хотела тебе сказать кое-что.
– Скажи, скажи… – Вильям продолжает ёрзать в поисках удобного положения для сна и наконец замирает, просунув руку под подушку.
– Я много думала над тем… нет, не так. Я думала по поводу того, что нам, может быть, стоит… нет, не так, – закрываю лицо ладонями, медленно переместив их к волосам, а потом закидываю голову назад, коснувшись затылком стены. – Я общаюсь с Вильямом, и он такой хороший, но я не… – Боже, нашла, с чего начать, ага.
– Да, согласен. – Тут же опускаю голову вниз, найдя глазами засыпающего Вильяма.
– Что ты сказал?
– Вильям хороший, я согласен, – он отвечает мне, но у меня возникает ощущение, что он уже давно путешествует по миру сладких грёз.
– Но…
– Но?
– Но я ничего не чувствую. Понимаешь? – смотрю на Вильяма, и он звучно вздыхает, промычав согласие через продолжительное «М-м-м». – И поэтому я думала… – отворачиваюсь от него, вновь закинув голову назад. – Я думала, может быть, нам стоит попробовать… Боже, чувствую себя так, как будто мне снова пятнадцать, – мягко усмехаюсь, опустив руки между ног, и зажимаю их коленями. – В общем, мне кажется, ты мне нравишься, Раск, – спустя несколько мучительных минут самого неловкого признания на свете я всё же перевожу на него взгляд и вижу, что дыхание Вильяма стало размеренным и глубоким. – Виль? – наклоняюсь вперёд, пытаясь внимательнее разглядеть его в темноте. Спит? А сколько времени он уже спит? – Виль, ты меня слышишь?
Вильям не отвечает, и я понимаю, что он действительно заснул. А самое идиотское в этой не менее идиотской ситуации – это то, что я не знаю: слышал ли он моё недопризнание, запомнит ли он моё недопризнание, и в конце концов – захочет ли он запомнить моё грёбанное недопризнание.
– Спокойной ночи, Виль. И… – делаю глубокий вздох. – И прощай.
Беру телефон в руки, разблокировав экран, и пишу сообщение Уолкеру.
Я: Прости, что я так поздно, надеюсь, не разбужу. Виль, ты мне тоже очень дорог. Уже очень хочу увидеть тебя. Приезжай в Англию после своего тура, я покажу тебе Биг Бэн, а, может быть, даже свою спальню…