Он глубоко вздыхает, не ответив ни слова, и я коротко киваю, встаю из-за стола, резко отодвинув стул назад. Слышу звук уведомления, опускаю взгляд на экран мобильного телефона и вижу ответ от идеального мужчины.
Вильям У.: Привет! Через три недели уже буду свободен. Хочешь, приеду к тебе в Англию? Устроишь мне экскурсию:)
Я: Хочу.
* * *
– Виль, я хочу тебя… – целую его в губы, притянув к себе, пока его руки блуждают по моей пояснице.
– И я тебя, Миллз. Очень сильно, – Вильям подхватывает меня за бёдра, прижав к стене, и вырывает с моих губ отчаянно-громкий стон. – Тише, а то я тебя накажу… – Раск шепчет, прижавшись ко мне вплотную, и закусывает мочку моего уха.
– Хочу, чтобы ты меня наказал.
Мои ладони скользят вниз по его прессу, добираясь до пряжки кожаного ремня на его брюках, но он резко перехватывает мои запястья, заведя мои руки наверх, над головой.
– Ты уже сама себя наказала, – Вильям смотрит мне в глаза, и я задерживаю дыхание.
– В смысле? – мягко улыбаюсь.
– Вычеркнула меня из своей жизни.
Резко сажусь на кровати, проснувшись от очередного полуэротического-полупсихологического сна с участием Раска, и со злостью закатываю глаза. Сегодня вечером я должна встретиться с Уолкером, но я прекрасно понимаю, что вообще не хочу этого. Я не хочу его видеть, хоть он, как выразился Раск, идеален.
И, возможно, Виль прав – Уолкер действительно полностью меня устраивает, но я, похоже, мазохистка или просто-напросто слишком глупа, потому что влюбляюсь не в хороших и надёжных парней, а в горячих и импульсивных немецких ловеласов.
Набираю Альму, откинувшись обратно на кровать, и устремляю взгляд в потолок.
– Да, родная?
– Альма, я идиотка.
Считаю это лучшим началом телефонного разговора.
– Что случилось?
Самая частая фраза, которую я слышу от Альмы в последнее время.
– Я зачем-то собираюсь на свидание с парнем, который мне не нужен, – наконец-то откидываю одеяло в сторону, присев на кровати.
– Ты знаешь, почему ты это делаешь.
– Потому что я идиотка? – издевательски улыбаюсь.
– Потому что сама знаешь, что совершила ошибку. А теперь тебе гордость не позволяет признаться в этом даже себе, и ты начинаешь искать способ извлечь выгоду из этой ситуации.
– И что… что с того, что я себе в этом признаюсь? – встаю на ноги, обхватив себя правой рукой. – Я вообще с ним не разговаривала с тех пор, как была в Швеции. А вдруг он… – замолкаю на секунду, не в силах продолжить свой жалкий монолог. – Вдруг он уже решил двигаться дальше? – тише договариваю, как будто не хочу произносить это вслух, ведь именно в момент, когда ты признаёшься в чём-то себе, это становится реальностью.