И почему Кэрридан сегодня оправдывался за ночные приключения, а про свадьбу ничего не сказал? Конечно, это было бы еще более странным, но ночь уже прошла, а брак – дело продолжительное. Да и от мысли, что буду жить рядом с Карлой мороз по коже. Она и на балу-то окинула таким взглядом, что впору просить охрану у хозяина.
Кэрридан арш Параваль
Последний месяц я провел будто в аду. Если богатые и плачут, то это был именно такой случай. Хотелось даже не плакать, а выть. На луну, на солнце, молиться всем богам, чтобы все это, наконец, закончилось. И самым ужасным было то, что я так и не смог понять, кто же мой враг. Мне не было предъявлено никаких обвинений, но официальные уведомления о ходе следствия приходили регулярно. И хотя я со своей стороны обложился юристами, записями камер, анализами и экспертизами, мне постоянно ненавязчиво напоминали, что я под присмотром и под подозрением. Кстати, на счет доказательств моей непричастности, либо умышленного вовлечения, все было не так однозначно. Мои люди не смогли получить никаких записей с камер клуба, они просто пропали. Мы перетрясли всех – от официантов и охраны, до гемозависимых собственников. Я лично участвовал в допросах и был в очень плохом настроении при этом, но все впустую. Все они клялись, что понятия не имеют, куда делось отснятое в тот вечер. Причем не только из випок, но вообще все. Даже факт своего ухода из клуба я смог косвенно подтвердить только кадрами с моим авто с ближайшей дорожной камеры. Но, разумеется, это не гарантировало, что я внутри.
Когда та же ситуация с видеонаблюдением обнаружилась и в отеле, я уже даже не удивился. Как и не удивился тому, что все сотрудники клуба и отеля, которых я смог запомнить, поначалу не давали каких-то вразумительных ответов следователю, кроме того, что я был опасен и неадекватен в тот вечер, а потом куда-то внезапно исчезали. Ощущение подставы крепло с каждым днем, чувствовал себя загнанным в ловушку, из которой не видел выхода. Тот факт, что официально я не считался подозреваемым, а, следовательно, не мог понимать, ожидает ли меня наказание, еще больше изводил.
Проблема с матримониальными планами Карлы напоминала болото ровно в такой же степени. Анализы мы до сих пор не сдали под предлогом, что это может навредить ребенку. Впрочем, даже документов о том, что она беременна, я пока также не получил. Мы продолжали обмениваться оскорблениями через смс и только. Отец просил взять себя в руки и попытаться поговорить с ней спокойно, но два трупа, которые гипотетически могут повесить на меня, не делали это возможным. Я в принципе не мог сейчас ни с кем спокойно разговаривать. Ни с кем, кроме Дэвины. Она единственная, кто помогал не сойти с ума все это время. Кажется, вопреки началу наших отношений, когда все она делала не так, и будила во мне худшие стороны, сейчас ситуация изменилась кардинально. Девчонка каким-то образом будто чувствовала, когда стоит щебетать ерунду, на которую буду лишь молча улыбаться, а когда следует притащить книги и завалить вопросами, от которых порой и у меня начинали уши гореть. Что же касается практики, тут было не все так уж радужно, но ее интерес, а порой и энтузиазм внушали оптимизм. Например, последнюю неделю она всегда встречала меня поцелуями, которые становились все более взрослыми. А я начал понимать, что проблема скорее во мне, в том, как быстро я вспыхиваю, словно мальчишка, как нетерпелив и авторитарен. Но сделать с этим я ничего бы не смог, да и пытаться не собирался.