Скучные деловые разговоры постепенно смолкают, и гости переходят к пожеланиям. Не знаю, зачем Кэрридану еще больше денег, женщин и власти. Но именно это ему желают практически одинаковыми словами. Мой хозяин на это только снисходительно улыбается, вольготно развалившись на диване рядом со мной. Незаметно его бедро начинает касаться моего, и я бы отсела, но некуда. Алкогольный дурман резко выветривается, и я вспоминаю, зачем я здесь и в качестве кого. Просто вишенка на торте, подарок, который он развернет чуть позже.
Не знаю, сколько продолжаются поздравления – слушать о том, какой Кэрридан замечательный и потрясающий немного утомительно и где-то даже смешно. Уверена, даже эти гемозависимые его побаиваются, что уж об остальных говорить. Наконец, голоса стихают, а бокалы с ярко-красной жидкостью пустеют. Не думала, что мне когда-то удастся увидеть трапезу нелюдей, да еще так близко. Хотя на что тут жаловаться – главное блюдо не я, и на том спасибо. Еды на столах совсем нет, они едят только при людях для поддержания легенды о своей нормальности относительно нашего вида. В остальных случаях им это не нужно. И хоть его столик в «Кровь и сухари» каждый вечер ломился от деликатесных блюд, я видела, что он всегда голоден.
Арш Параваль все чаще бросает на меня колючие взгляды. Нечеловеческая бледность прошла, в глазах появились чуть заметные алые отсветы. Сытые гемозависимые – лучшая версия их самих, и я не могу отрицать, что Кэрридан потрясающе красив. Гемозависимые не снимаются в кино и не расхаживают по подиумам, считают это недостойными занятиями. Но ни один человеческий представитель шоу-бизнеса не может сравниться с ними по красоте или притягательности. Особенно если они сыты. У моего хозяина красивые руки, с длинными аристократическими пальцами. Рельефные мышцы перекатываются под тонкой тканью рубашки. Длинная мощная шея, которую сейчас закрывают распущенные волосы до плеч. Обычно он собирает их в низкий короткий хвост. Цвет абсолютно черный, как сама тьма, при любом освещении. А вот глаза отливают то темно-фиолетовым, то алым. Впрочем, когда он смотрит на меня и глаза обычно всепоглощающе-черные. Острые скулы, чуть капризный тонкий рот – Кэрридан арш Параваль был бы красив даже человеком. Жаль, что во мне он вызывает лишь страх и протест.
Спустя какое-то время он встает, прощается со всеми снисходительной улыбкой и идет к выходу. Я, похоже, прилично пьяна, потому что никак не соотношу это с собой и своими действиями.
– Иди за ним! – шепчет мне на ухо арш Параваль-старший. – И будь милой! Если он останется доволен, получишь дорогой подарок!