– Да, мне просто повезло. – Ответил я.
– Это хорошо, будет, что завтра на исповеди рассказать.
– На какой исповеди?
– На утренней. Как раз с духовником познакомишься. Отец Тихон интересный мужик.
– Не хочу я исповедоваться. – Возразил я.
– А придется. Духовник здесь второй человек после президента, а в чем-то даже и первый. Он дочку босса вылечил, а этого ни один врач не смог сделать. Он даже будущее, говорят, предсказывает. Он у нас и лекарь и психолог в одном лице. Хотя мне не помог, как болела спина, так и болит. В общем, все ему тут смотрят в рот. Пропустишь исповедь – штраф, не придешь в следующий раз – выкинут из команды. Так что готовься раскрыть душу. Хотя, на мой взгляд, наш столик с водочкой подходит для этого куда лучше.
Само слово «исповедь» вызывало в коленях дрожь. Страшно даже представить, как я, в темном холодном помещении обнажаю душевные тайники перед незнакомым бородачом, облаченным в черную рясу. Комплексы на сей счет тянулись из глубокого детства, когда я, десятилетним мальчиком, яростно болел за киевское Динамо. В целом, даже неважно откуда была команда: Москва, Тбилиси или Киев, куда важнее было то, что на груди у игроков прописной истиной красовалась буква «Д». В те времена наиболее ярко выступали именно киевляне, и всем сердцем я поддерживал их в борьбе за самый престижный европейский футбольный трофей.
Шестнадцатого марта семьдесят седьмого года я запомнил на всю жизнь. Вернулся со школы, сделал уроки, погулял с собакой, вымыл полы и даже помог маме с лепкой пельменей. Я сделал все, чтобы никто не смел отвлечь от события, которое ждал ровно две недели. Укутавшись голубым шарфом, я сидел на диване и, с собачей преданностью, пялился в телевизор. На черно-белом рябящем экране киевское Динамо отчаянно билось с мюнхенской Баварией в четвертьфинале Кубка Европейских Чемпионов. Соперники были достойны друг друга. Динамо, при молодом Валерии Лобановском, переживало лучшие времена.Двумя годами ранее киевляне завоевали Кубок обладателей кубков, сделав меня самым счастливым мальчиком на свете. Сейчас же, бело-голубые замахнулись на новую вершину. Осенью они раздавили как валяющийся в траве крыжовник югославский Партизан и греческий ПАОК, но теперь им противостояла лучшая команда Европы, и я верил, что Бавария будет бита!
Для выхода в полуфинал динамовцы должны сотворить чудо, ведь две недели назад в Мюнхене они проиграли в один мяч. Я заплакал всю подушку, узнав результат этой встречи. Но не все потеряно, ведь теперь в ответном матче можно рассчитывать на реванш. Игра беспощадно пожирала нервы. За восемьдесят минут игрового времени я так и не соизволил забить хотя бы один гол. Голевая засуха довела меня до нервного срыва, особенно когда в середине матча Олег Блохин не сумел реализовать пенальти. «Динамо-Динамо!» – кричал я, не жалея глотки. Наши команды еще ни разу не добирались до полуфинала Кубка чемпионов, шанс поставить рекорд таял, как мартовский снег. Я с трудом сдерживал слезы, ведь за оставшиеся десять минут нужно было забить два мяча. А если еще и пропустят, то пиши пропало. Помочь Динамо могло только чудо.