Эйнштейн однажды сказал: «Нельзя решить проблему с тем же сознанием, что её породило». И именно поэтому я продолжил дело отца и дяди. Я не они, у меня нет цели создать нечто идеальное, но я хотя бы попробую и посмотрю, что получится. Именно так я начинал свои рассуждения, собирая по осколкам материалы Джима и моего отца, перенося их в моё одинокое пристанище.
Изучал день за днём работы отца и перерывал все возможные книги в библиотеке, засиживаясь в них до самой ночи. Впоследствии я получил возможность просто брать и оставаться в ней и уходить, когда мне вздумается. Исследуя всё это, я понял, что даже простой студент может создать ткань человека, но это ещё не всё. Остаются все органы, а их немало, и что с ними делать, как заставить их работать совместно с друг другом и друг на друга, неясно. Просмотрев последние разработки папиного друга, заметил то, что есть возможность воссоздать искусственно выведенные органы так же на основе микроскопического программирования. По сути, это создание более примитивных «компьютеров», чем мозг. В чём же проблема? Раз мозг могу спрограммировать, то почему не могу создать другие органы? Не всё так просто, как я говорил ранее, дядя уничтожил почти все разработки, остался только прототип мозга, и то не в самом своём лучшем виде. Но мои малейшие познания помогли мне доработать его, но этих знаний не хватает, чтобы воссоздать целиком сердце, печень, лёгкие, кровеносные сосуды и так далее. Поэтому я вынужден прибегнуть к помощи своего лучшего друга, который до этой поры не знал совершенно ничего о том, чем же я занимаюсь. Но, видимо, пришло время, когда без него мне уже не обойтись. Ведь среди программистов его лет ему просто нет равных, и без его знаний разработка «Наны» невозможна. Так я решил прозвать своё первое детище – «Нана». С японского седьмая, а семь – моё любимое число, лучше имени и представить себе нельзя, так ведь? Я привлёк Женю к работе и рассказал ему то же, что и вам. Идеи отца и дяди ему очень понравились, и он заинтересовался проектом почти так же, как и я. И поэтому он сразу же захотел посмотреть на неё, но на что было смотреть? Если она была разобрана не то что по частям, её, можно сказать, вообще не было, только пара частей, и всё.
Два года моей непрерывной работы и последние три года совместной деятельности над «Наной» давали неплохие результаты. Моя задача состояла в том, чтобы воссоздать её кожный покров полностью, как у человека. Не забывая так же про волосяной, даже в интимных местах будут присутствовать волосы. И их возможно будет сбривать, и они будут обратно генерировать с периодом, взятым от среднестатистического человека, такой же принцип работы у отрастания ногтей и волос на голове. К сожалению, всё остальное, что можно выбрать, изменить уже будет нельзя, как я ранее говорил, «Нана» не будет стареть, это просто невозможно. Потому что с виду она выглядит как человек, но внутри за её работу будет отвечать биологическое нанопрограммирование. Хоть в её структуре и есть биоматериал, как у человека, это всё равно не позволит ей стареть. Единственное, что может произойти, это сбой «суперкомпьютера», но Женя попытается свести эту вероятность к минимуму. Однако это ещё не всё. У любого в нашем мире есть «срок годности», и «Нана» не исключение – только у неё он намного больше, чем у человека. Может быть, это 300—400 лет, возможно, больше или меньше, кто знает? Но одно можно сказать точно: она если даже умрёт, останется всё такой же прекрасной, как при первом запуске.