Неуклюже взобравшись в нее, солдат упёрся спиной в одну стену, а ногами в другую и так стал спускаться по-тихоньку вниз. Метал под его спиной и ногами скрипел, хрустел, лязгал и изгибался. Андрей дрожал от холода, его трясло от напряжения и накатывающей истерики, иногда из него вырвался нервный смешок. Кряхтя, дыша, как будто он пробежал марафон (что не далеко от правды), Андрей медленно сползал вниз, пока шахта не стала сужаться и по ширине. Точки гамма-частиц исчезли, значит он точно глубоко, возможно уже в убежище. Снова не раздумывая, как будто он это проделывал каждый день вместо утреней зарядки, Андрей левой ногой стал бить по металлической стенке шахты. Тонкий лист не выдержал после десятого удара. Такую же операцию Андрей проделал ещё несколько раз, как ребенок, не умеющий пользоваться консервным ножом пытался открыть банку сгущенки. Получилось окошко из рваного метала с острыми краями, смотрящее в тьму какого-то помещения.
Одному дьяволу известно, каким образом Андрей умудрился схватится руками за край пробоины и удержаться там, но, разрезав перчатки и искромсав ладони до мяса, Андрей сделал это. Боль пульсировала в руках, он стискивал зубы, так сильно, что ему показалось, что один из них треснул, когда он предпринял попытку подтянуться и вылезти из кишки воздуховода. Туловище торчало из дыры шахты и неожиданно для Андрея, оно перевисло ноги и потеряв контроль, солдат полетел спиной вниз, разрезав себе ещё и ноги об острые края.
Из рта хрипло вылетело ругательство и померкло в смачном звуке падения 60-ти килограмм мяса об мокрый бетон. Спина вспыхнула болью от копчика до шеи, дыхание перехватило, что напугало его до усрачки. Он просто не мог сделать вдох или выдох, лёгкие как будто забыли как дышать. Его сознание было изрешечено шоком от боли, невозможности дыхания и нервного срыва, поэтому Андрей тупо, беспомощно, с непередаваемым ужасом смотрел в потолок, инстинктивно пытаясь стянуть резину противогаза.
Лицо обдало холодом. Не тем затхлым, сухим холодом который он чуял под резиной, а влажным, освежающим что-ли. Спустя минуту он смог сделать лёгкий, жадный вдох, отдавший болью по всей спине. В уши стала заливаться прохладная вода. Так солдат остался лежать на мокром бетоне в помещении очистной установки. Лишь спустя полчаса, когда уже более-менее наладил дыхание он спросил себя: «Какого хрена здесь делает вода?». Было темно, никакого освещения, ни какой захудалой лампочки. Даже установка не шумела, как это было в его бывшем убежище. Почему так темно, почему никто не обратил внимание на шум здесь? Подозрение и жуткие догадки множились в больном сознании.