* * *
Меня разбудила сильная, тупая боль в висках, заставившая почувствовать себя ещё хуже, чем несколько часов назад, когда я забылась на удивление крепким сном. Помимо боли меня «обрадовала» своим присутствием слабость, которая оказалась настолько поглощающей, что мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы привстать и прислониться к высокой спинке кровати. И, несмотря на то, что недавние события клеймом выжглись в моей памяти, я всё равно снова пробежалась взглядом по тёмной, мрачной комнате, словно оказалась в ней впервые.
Интересно, который сейчас час? По виду из стеклянной двери балкона мне как-то непонятно, то ли рассвет, то ли вечерние сумерки. Тело у меня было такое ватное, что казалось, будто я неподвижно пролежала дня два. Вот только несмотря на это, я снова опустилась на мягкие подушки, решив снова погрузиться в сон, лишь бы он ещё на некоторое время спас меня от опасений и страхов. Но одного желания было недостаточно, так что промучавшись какое-то время, я всё же встала с кровати, стараясь даже не думать о том, что для меня уготовил новый день. Ну или чем закончится этот. Хотя я склоняюсь к мысли, что сейчас всё же утро.
Зайдя в ванную комнату, я хлопнула руками, заставив загореться магические огни, тут же закружившиеся над потолком, словно стая птиц, и умылась. Если не брать во внимание усталость, обречённость во взгляде и бледность, то выгляжу я уже заметно лучше. Синяки и опухлости прошли — видно не без помощи Аугеранга, хотя именно благодаря ему я ими изначально и обзавелась.
Вернувшись в спальню, я вышла на широкий балкон и подошла к самым перилам, с удовольствием вдыхая прохладный воздух.
Всё-таки утро. Моё первое утро вдали от дома. Яркие солнечные лучи уже показались из-за горизонта, окрасив пики высоких домов в багровый цвет. Птицы только начали исполнять свои трели и где-то вдалеке им вторил одинокий собачий лай.
Было довольно прохладно и слабый ветер лениво касался моих волос, даря горячей коже приятное наслаждение. Какое превосходное утро… могло бы для меня быть, не находись я здесь, в руках демона.
Шагнув обратно в покои, я снова укуталась в тёплое одеяло и стала мерить комнату шагами. Моё будущее представлялось мне мрачным, наполненным болью, унижением и страхом, но не думать о нём я просто не могла. К тому же меня снова начали мучить вчерашние вопросы, словно что-то не позволяло мне успокоиться, пока я не получу на них ответы.
Почему семья продала меня? Почему мне и слова не сказали? Как они могли так со мной поступить? Жили мы хоть и скромно, но не голодали, дом у нас был уже не трёхэтажный, с конюшнями и огромным садом, но и не ветхий — довольно прочный и уютный. Значит Аугеранг их всё же запугал и заставил отдать ему… Но почему они мне ничего не рассказали? Стало стыдно? Или испугались, что я могу сбежать? Не понимаю. Но я нахожу некое утешение, думая, что этот выбор был сделан семьёй недобровольно, иначе бы и матушка не плакала, и братья не избегали бы меня.