Дамир
Три часа под дверью операционной. Три долбанных часа страха, что потеряю, не удержу. Несколько раз туда-сюда бегает женщина в белом халате, пару раз заходят новые врачи. Они суетятся, верю, делают всё, что зависит от них, но меня ещё больше плющит от страха, потому что мне ничего о ней не говорят.
Шахим рядом нарезает круги, хмурит брови и молчит. Ощущение, будто он знает, что там происходит и пытается скрыть. А если скрывает, то ничего хорошего в операционной нет. Сверлю его глазами, пытаясь прочесть в суровых складках лица скрываемую правду.
— Прекрати прожигать меня, — не выдерживает друг. — Если ещё никто не вышел, значит работают. Значит жива.
— Придурок, — цежу сквозь зубы, срываясь на него.
— Знаешь, брат. Я даже рад, что не уговорил тебя жениться на одной из моих дочерей. Как представлю, что сижу на полу и жду вердикта врачей, спасающих моего ребёнка. У меня их много, и со стороны кажется, что мне на них наплевать, но я своих девочек очень люблю и не хочу таких проблем на их головы.
Он прислоняется к стене, откидывает назад голову, и я вижу, насколько араб устал. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами, с посеревшей кожей, поседевшей бородой и глубокими морщинами вокруг рта. В его возрасте положено лежать на подушках, жрать виноград и наслаждаться танцами молоденьких наложниц, а он скачет со мной по чужим странам, участвует в захвате врагов и в спасении жены с детьми.
Когда последний раз Шахим полноценно спал, или отдыхал? Когда позволял себе расслабиться и насладиться женскими прелестями?
— Прости, друг, что втянул тебя в свои проблемы, и спасибо за всё. Не знаю, что со мной было бы, если б не ты.
— Брось, Мир. Мы же семья, хоть ты и отказался жениться на моей дочери.
Наш разговор прерывает открывшаяся дверь, звонко врезавшаяся в ограничитель. На каталке вывозят Нику, лежащую на животе и укутанную наполовину прозрачными бинтами. Следом за ней выходит кругленький мужичок в маске и золотой оправе.
— Большие повреждения кожного покрова. Пришлось срезать отмирающую плоть. Что смогли, стянули и наложили швы, на некоторые участки пришлось пересаживать материал с бедра. Когда восстановиться, проконсультируетесь с пластическим хирургом, — безэмоционально вещает доктор и прячет глаза. — Организм очень истощён, как будто её длительно морили голодом и заставляли много работать. Хотя, наверное, так и было.
— Ника выживет? — задаю самый сложный вопрос и не дышу.
— Первые сутки самые сложные, — с опаской косится на Шахима. — Если сердце выдержит, то всё будет хорошо.