Я засунул руки в карманы и глянул на неё исподлобья.
– А ты-то откуда так осведомлена? – усмехнулся я. – Хотя нет, я же знаю, у тебя же есть один знакомый следователь.
– Вообще-то я одно время была за ним замужем.
– Да, да, тот самый Иванов, – кивнул я. – У тебя всё?
– Нет, – усмехнулась она. – Я же самого главного не сказала. Твоя драгоценная жена тоже тебя предала. Она встречается с Теодором Бломбергом. И не удивлюсь, если уже переспала.
– Они друзья, – дёрнулся я. Такое желание было её ударить.
– Да, ладно, – как фокусник достала она из папочки на столе лист и припечатала к столу.
И я чуть не задохнулся от боли. На карандашном рисунке такими знакомыми точными штрихами и мягкими тенями, растушёванными мизинцем, был изображён Тео с обнажёнными плечами в таком же ракурсе, как на рисунке со мной, когда я подмял её под себя. И лицо его искажала гримаса тоже та самая «за миг до неминуемой разрядки».
– Тихо, тихо! – упёрлась Воскресенская ладонью мне в грудь, когда я отбросил лист, и легонько похлопала. – Дыши, дыши. А ты, наивный, думал, она и правда ушла подумать и разобраться в себе? – сделала она «глазки» и жалостливо ими похлопала. – Бедняжка. Нет, милый, она ушла, потому что нашла кого помоложе и поинтересней. Да, да.
Я снял с груди её руку и сжал до хруста. Нет, это просто рисунок. Просто воображение художника. Просто… но я не находил слов.
– Я боли не боюсь, Арман. Мы с ней, считай, подружки, – даже не попыталась освободить Воскресенская кисть, но я отпустил сам. И она подняла лист с рисунком, аккуратно свернула его и вложила мне в карман брюк, снова легонько похлопав для надёжности. – Но не вздумай моей девочке мешать. Если уж ты действительно ей дорожишь, и она для тебя что-то значит, не лезь к ней. У неё как никогда сейчас всё хорошо. Она не ходит – летает. Учится рисовать. Работает. И работа ей нравится. Созванивается с этим парнем по десять раз на дню. Улыбается. Она даже в детстве не улыбалась, а теперь – да. Если ты всё это испортишь, я сама, вот этими руками, – поддёрнула она рукава, – тебя придушу.
– Думаю, тебе и не придётся, – посмотрел я в оживший телефон.
Сука! Ну вот почему всё так невовремя? Почему именно сейчас? Сейчас, когда я как никогда не готов к этому звонку.
– Честь имею, Татьяна Владимировна, – приложил я руку по-гусарски к виску. – Если что, не поминайте лихом. Надеюсь, лично у вас всё сложится благополучно. А Янка… Янку я больше жизни люблю.
И хоть ноги не шли, я как-то вышел из офиса, как-то приложил телефон к уху.
– Сегодня?! Нет, нет, конечно, я не забыл про твою недостроенную парковку, – выдохнул я обречённо. А ведь уговор был, как минимум, на следующую неделю. Ну почему именно сегодня-то, а? Но ответил бодро. – Уже готов подписать? Быстро ты. Нет, я как тот пионер, к хорошей сделке готов всегда. Не сомневайся. Еду. До встречи!