– Нет, – очередной раз смутилась я, не понимая, ведь это он меня пригласил, я всего лишь принесла подарок. А потом замерла от страха. Он стоял так невозможно близко. Держал в руках бокал с шампанским. И на нём вместо домашних мягких брюк и пуловера теперь красовался тонкий шёлковый халат, благородно отливающий золотыми узорами. С чёрными отворотами. А под ним… Под ним бугрилась мышцами голая грудь и, наверное, больше ничего не было.
– Держи! – протянул он бокал.
Нет, нет, я зря паникую. Он просто у себя дома, и он может ходить в чём захочет. Может, просто решил меня смутить. Или нет?
– А вы? – приняла я из его рук стекло за тонкую ножку.
– А мне и так не страшно, – приподнял он бровь, словно ждал, когда я выпью.
«Нет, он не собирался меня смущать, – обречённо опустила я взгляд на играющий пузырьками, словно искрами, напиток. – Он пригласил меня, чтобы тупо трахнуть».
И что делать? Убегать? Кричать? Звать на помощь? Сопротивляться?
Я посмотрела на его засунутые в карманы руки.
И каковы у меня шансы противостоять двухметровому накачанному мужику? Какова вероятность, что в элитном доме с охраной кто-то кинется вызывать помощь? Что меня вообще кто-то услышит из-за этих бронированных дверей и окон?
Но он ведёт себя так уверенно, словно я знала, чем это закончится, когда зашла.
Или он знал, что я приду…
Ну что ж, я ведь всегда мечтала, чтобы именно Арман Чекаев стал моим первым мужчиной. И жить мечтала с мамой, в большом городе, в достатке.
Только как же причудливо сбываются мои мечты.
Стараясь не подавиться под его пристальным взглядом, я выпила всё до дна.
«Господи, как же страшно, но я справлюсь», – сжала я зубы.
– Молодец, – равнодушно забрал он пустой бокал. И кивнул: – Спальня там.
И где только дядя Валера взял эту девчонку. Ведь и правда, зверёк. Такое не сыграешь.
– Что-то не так? – приподнял я бровь. – Хочешь оставить меня без подарка?
Что же происходит сейчас в этой чудной головёнке? Коленки от страха подгибаются, а смотрит так, аж мурашки по коже.
– Нет. Но я, – она нервно сглотнула, – девственница.
– Да я в курсе. Восемнадцать тебе есть? – я отошёл, чтобы камера, установленная в коридоре, сняла её лицо. А то мало ли, вдруг дядя Валера решил меня подставить.
– Есть, – она сцепила в замок трясущиеся руки.
– Ну вот и славно. Помаду сотри. Терпеть не могу помаду. И вот эти тряпки сними. А бельё оставь. Бельё я сниму сам.
Мне показалось, она рухнет по дороге, так странно она переставляла ноги, словно они заплетались. Но до спальни всё же дошла.
В принципе, понимаю. Согласилась. Видимо, бабки нужны, вряд ли заставили. Деньги взяла. Пришла. А всё равно страшно.