Из машины никто не выходит, и он останавливается около водительской двери. Засовывает руку в задний карман своих шорт и, что-то достав оттуда, протягивает в окно машины, из которого появляется мужская рука.
Это жених приехал забрать свои свадебные фотографии? Ладно. Допустим, я поверю в это.
Мало ли какие дела у Дроздова, главное, чтобы сидящий в этом джипе не был теми самыми проблемами, о которых упоминал Костенко. Экран ноутбука гаснет. Спешно клацаю по панели мыши и несколько раз удивлённо моргаю.
Видимо, я куда-то не туда нажала и открыла папку на панели задач, потому что это точно не сайт государственных услуг.
Это фотографии. Много фотографий сгоревшего помещения. С чёрными от сажи стенами и большим количеством расплавленной фототехники, сваленной горой, на одном из снимков.
А вот это, кажется, уже те самые проблемы…
А вот это, кажется, уже те самые проблемы…
Кажется, Дроздов проводит около странной машины миллион времени, а на самом деле проходит всего пара минут. Я ёрзаю в ожидании Ромы на диванчике, постоянно оглядываясь, не вернулся ли он в кафе.
Пока его нет, успеваю пролистать всю папку с фотографиями, раз она так удачно случайно открылась. Кадры страшные, мороз по коже. Всё чёрное, в саже и копоти. Оплавленная пластмасса фотооборудования выглядит пугающе ужасной. Это сколько же средств и денег было потрачено, чтобы снять помещение, обустроить, приобрести фототехнику, а на выходе получить вот это?
Я почему-то почти уверена, что кадры, да и сама студия, а это именно она, принадлежат Дроздову. Он ведь ни словом не обмолвился о том, что у него могут быть какие-то неприятности. Видимо, поэтому он часто хмурится, задумчиво строчит что-то в телефоне и вот сейчас встречается с подозрительными типами.
Почему не рассказал ничего?
Хотя кто я ему, чтобы делиться со мной своими душевными переживаниями?
Оторвавшись наконец от жутких фотографий, открываю окно браузера и заполняю графы заявления в загс. Перепечатываю данные Ромы на автомате и жму «отправить».
Задерживаюсь взглядом на его паспортной фотографии и не могу сдержать улыбку. Рома на ней красавчик. Смотрит прямо в камеру, губы плотно сжаты, желваки напряжены, скулы такие острые — обрезаться можно, а глаза добрые. Самые добрые на свете глаза у этого парня.
— Любуешься? — раздаётся над головой тихий голос Дроздова.
Он плюхается на диван напротив и устало проводит рукой по лицу, залпом выпивает стакан воды и только после этого расслабленно выдыхает. Словно не на встречу с клиентами ходил, а стаю гиен в джунглях повстречал и еле удрал от них.