Так вот Тобик сидит уже на подоконнике без сил и ничегошеньки больше не хочет, а Чапа возле стоит и гавкает, чтоб немедленно слазил и шёл к ней. У меня ещё вопрос возник: почему она к нему жить не перебирается? У него же жилье есть. Но ответ нашёлся в книге: она считает своей стайкой нас, а он – для другого.
И к своей миске, например, она его не подпускала. А он приходил когда голодный и тайком ей «ровнял» всё недоеденное.
Всех наших щенят я честно распределяла. И самая старшая из них Ника была один в один похожа на Чапу. Ника прожила жизнь комнатной собаки и замужем не бывала. Её моя коллега забрала, хоть изначально и слышать не хотела. Я стояла и думала: "Чтоб ещё такого сказать, чтоб забрали?" А щенок у неё на ладони сидел. И я нашла нужную фразу: «Вообще не знаю куда девать, завтра уже утоплю». Вот она моментально охнула и забрала. А потом годами своей Нике радовались. У неё состав семьи – муж и два сына, и она говорила: «Полная хата людей, а поговорить только с Никой и можно».
Остальных щенков я приспособилась раздавать на выезде, как раз работала ревизором по области, там легче – по дворам по частному сектору. Таких собачек деревенские любят держать для затравки и контроля территории. Помним же "Большие собаки гавкать начинаю, когда маленькая гавкучка сигнал подаст".
== 12 ==
Милая маленькая Чапа была в некотором смысле поэтом – она любила разбудить всю улицу. В прямом смысле. Это достаточно трудоемкий процесс, потому что улица-то городская и далеко не в каждом дворе есть собака, ведь у многих собачки живут, как и Чапа в доме. И им из теплой постели в час ночи вылезать, чтобы гавкать, потому что где-то ещё гавкают и надо участвовать в перекличке сообщества – крайне неохота.
Но вот по крайней мере один раз я полномасштабно от начала эту картину наблюдала. Может, конечно, Чапа устроила это представление для меня, я видела, как она на меня косилась. Сначала она залаяла в сторону открытой форточки, по её морде было видно, что причин к этому, кроме внутренних, нет. Потом она послушала, но ничего в ответ не услышав, продолжила работу. По её хитрой морде было видно и замысел, и игривость. Я любовалась, она старалась. И в конце концов я встала и открыла ей дверь во двор. Она выбежала и дальше дела пошли значительно быстрее. Если сначала раздавались отдаленные единичные тявканья, то в конце её «работы» уже вся улица «звенела». Чапа перестала гавкать, села и с нескрываемым кайфом слушала… Я – смотрела и думала, что это у нее как и у всех женщин: бывает же настроение затеять скандал.