Михаил Сергеевич прямо встретил взгляд элементаля. А затем всё же решил ответить.
— Меня устраивает… Дядя.
Элементаль фыркнул.
— Когда ты ушёл из Семьи, я думал, это приведёт тебя к чему-то полезному. Но теперь вижу, как я ошибался.
Игорю показалось, что он ослышался. Дядя? Ушёл из Семьи? Хотя, если подумать, это многое объясняло. Например, становилось понятно, почему Глазунов был сильнее любого из дикарей в СЗГ. Но зачем он покинул Семью? Чем больше Игорь узнавал, тем больше у него возникало вопросов.
— Ещё и взял фамилию матери, — презрительно скривив губы, произнёс элементаль. — Как же низко ты пал, Миша. Может, пора вернуться в Семью Титановых?
— Я так не думаю.
— Конечно, ты не думаешь! Мне кажется, ты вообще разучился это делать, — хмыкнул элементаль. — Ну, твоё право. Развлекайся в своём детском саду… Трус.
Лицо Михаила Сергеевича окаменело. На секунду Игорь подумал, что на этот раз уже ему придётся сдерживать Глазунова, однако тот сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и остался на месте. Всё-таки его выдержка оказалась гораздо крепче.
Фыркнув, элементаль посмотрел на Игоря, словно собираясь сказать что-то ещё, но затем передумал и просто ушёл. Лазарев повернулся к Глазунову:
— Всё в порядке?
Он видел, как на лице Михаила Сергеевича играли желваки. Однако голос, которым тот ответил, был абсолютно ровным:
— В полном.
— Мне кажется, вам лучше уйти, — посоветовала Кристина, глядя на Игоря. — Вряд ли вам имеет смысл задерживаться на этом вечере.
Спорить с ней никто не стал. Оставаться здесь не было никаких причин. А если вспомнить всё, что сегодня произошло, — возможно, и приходить сюда тоже не стоило.
Сотрудники СЗГ покинули мероприятие в Доме Прометея первыми. Поблагодарив Кристину, Игорь вместе с остальными сел в машину, предвкушая неприятный разговор.
— Это было глупо, — без предисловий начал Глазунов.
Лазареву ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Только сейчас, сидя в машине, он заметил, как подрагивают его руки. Ненависть к Прометею никуда не ушла: она просто отступила куда-то внутрь, ожидая подходящего момента, чтобы вновь охватить Игоря целиком. И это пугало его.
Но сделать с этим он ничего не мог.
«Значит, моя мать жива», — стараясь успокоить расшалившиеся нервы, принялся рассуждать Игорь. — «Только вот такая жизнь, пожалуй, даже страшнее смерти».
Скорее всего, она была где-то в особняке Прометея. Упрятанная от лишних глаз, заточённая в родиевый саркофаг без малейшей возможности выбраться, она двадцать лет влачила жалкое существование. Игорь не знал, как ей помочь.