Игрушка для Магната (Марр) - страница 44

— А еще он тогда на общем собрании сказал, что истинная причина твоего увольнения — твоя молодость, что осмысление событий приходит людям после тридцати лет, взгляд становится взрослым, а комментарии осознанными. И тогда те, кто вас слушает через свои экраны, вам верят, не придираясь к вашему возрасту и не оценивая вас. Вас слушают именно для того, чтобы поверить. И в головах у телезрителей не возникает мыслей о том, что у ведущей ещё молоко на губах не обсохло, что она ничего не понимает и не обладает достаточным опытом, чтобы нести подобную информацию в массы. Рассказ коллеги заставил меня всю дорогу домой думать об Эрике. Возможно, он внутри не так уж плох. Откровенно говоря, мое сердце дрогнуло после таких его рассуждений. А с пошлыми предложениями ко мне никто больше не подкатывал: скорее всего, боялись увольнения. Потихоньку инцидент забывается, и сейчас, анализируя все, что происходило в течение месяца, я понимаю, что мужчины на канале на меня больше не смотрят как на цель, легкую добычу. Все относятся нормально, уважительно и без пошлых намёков. Интересно, почему он так поступил? Возможно, понял, что перегнул палку? Загруженная мыслями, я иду домой от остановки. На улице уже темно, но район хороший, двор тем более, поэтому даже не оглядываюсь. — Так, значит, ты устроилась на телеканал, а не пошла к своему докторишке в клинику? — долетает мне со спины. Резко оборачиваюсь и созерцаю стоящего у своей машины Эрика. Странно, звуков торможения и парковки я не слышала. Он что, тут стоит и ждет? — Навел справки? — отвечаю с вызовом. — Не можешь успокоиться? Хочешь меня полностью раздавить? — кричу ему, встав в наступательную позицию. — И что теперь? Мне ждать звонка от работодателя с вестью об увольнении? Эрик отталкивается от машины и, держа в плену мой взгляд, надвигается на меня. Подходит близко, один резкий рывок — и я уже в кольце его рук. — И для чего мне это, интересно? Я в таком шоке, что даже не пытаюсь освободиться от его объятий. Стою и смотрю на бывшего шефа, желая понять его ответ. — Ты рядом, работаешь в одном здании со мной, мне не нужно бегать по городу в поисках тебя. И скажи теперь, для чего мне это надо? Увольнять тебя? — Но ты же уволил меня, дважды! — Пойми, мышонок, — касается моего носа пальцем, — эта работа была не для тебя. И вообще, мы уже дома, разве здесь должны обсуждаться такие вопросы? Пошли наверх, на улице прохладно, — и все это таким дружелюбным тоном, что я не в состоянии противиться и покорно иду вслед за ним в дом, в котором мы живем. Эрик берет меня за руку и ведет к лифту. Нажимает мой этаж, а после припирает к стенке и смотрит проникновенно в глаза. — Ты по мне скучала? Еле сдерживаюсь, чтобы не ответить положительно. — А я скучал, — легонько целует в губы, потом в нос, щеку, — скучал по твоим всхлипам, вздохам, по твоему чувственному телу, которое так отзывается на мои прикосновения. И даже сейчас я чувствую его отклик… — Через джинсы больно сжимает мою ягодицу. — Алина ты… — и, не договорив, впивается в мои губы своими. Поцелуй выходит долгим и таким страстным, что оторваться друг от друга не можем. И только когда воздуха стало катастрофически не хватать, мы отрываемся друг от друга, тяжело дыша. Эрик идет на меня, как охотник, он хочет продолжить, а я делаю шаг из лифта в коридор, неуверенная, что это хорошая идея. Он выходит за мной из лифта. — Я тебя не приглашаю, — на всякий случай хочу дать понять, что не так быстро. В прошлый раз взял меня прямо на пороге, а после на месяц пропал. И, не объяснившись, появился вдруг вновь передо мной. Да, я помню, что сама его избегала. Но разве, если бы он захотел, его бы это остановило? Значит, не хотел. — И я считаю неправильным то, что мы тогда делали и делаем сейчас. — Ты будешь моей, пока я этого хочу, — как хищник, учуявший добычу, надвигается на меня. — Не так быстро, ковбой, притормози. — А зачем? Я хочу и — о! сюрприз! — я получаю, — заявляет уверенно, с некой долей усмешки. Его голос с низкими нотками проходит волной по моему телу, будоража его. Офигеваю от его наглости и самонадеянности. — Тот раз ничего не значит, — говорю твердо, хоть сердце и предательски ноет, потому что для меня ох как много значит. Но я знаю, что для него я лишь временное развлечение, игрушка, которую он забудет, когда встретит другую симпатичную мордашку. — Согласен, не значит, — подтверждает он мои мысли. Его слова горьким комом застревают в области сердца. — Но будут следующие разы, и мы их обязательно как-нибудь обозначим, м? С чего начнем? Связывание или доведение до изнеможения, чтобы ты сама меня попросила? Заметь, я даю тебе право выбора, что со мной редко случается. Да, так и есть, уволил он меня, абсолютно не заботясь о моем душевном состоянии и без возможности восстановиться на работе. — Предпочту отказаться от вашего щедрого предложения, меня оно не интересует, — хочу закрыть перед его носом дверь, как он резким выпадом врывается в мою квартиру и уже сам ее прикрывает, за собой. — Ты забыла, я не принимаю отказов, — делает шаг ко мне и заключает в объятия, такие желанные для меня. — Пока я хочу, ты моя! И это не обсуждается. Мне хочется принадлежать ему, вот только временной отрезок, который он для этого отводит, не устраивает категорически. — И да, чтобы этого докторишку я возле тебя больше не видел. Неужели он меня ревнует к моему другу? Значит ли это, что у него тоже чувства ко мне? Но его следующие слова бетонной плитой давят все мои мечты о нас: — Я не привык делить свои игрушки ни с кем.