Мои рассказы о деньгах. Часть I (Субботин) - страница 10
А вот что я сказал про судьбу часов родителям, я не помню. Соврал наверное…
Лето прошло, наступила осень. Последний школьный год. Денег не было ни копейки и каких-либо ценностей тоже. Даже на видеосалоны приходилось клянчить рубли у родителей. Единственные деньги, которые были тогда в цене – это пятнадцатикопеечные монеты – на них можно было играть в автомат с машинками, установленный в холле гостиницы "Беломорская". А потом и он сломался.
Так и прошли мои тинейджерские годы – совсем без денег. Жалею ли я об этом? Тогда да, а даже не знаю…
Жизнь на стипендию в Питере
К моменту окончания школы, я твёрдо решил покинуть свой родной город. Целью был выбран Ленинград, в основном, потому что там жил мой дядя со своей семьёй. Блата ни у меня, ни у дяди не было и в помине, просто хорошо было иметь хоть кого-то знакомого в то неспокойное время.
История поступления в финансово-экономический институт имени Вознесенского (в просторечии – финэк), безусловно, заслуживает отдельного повествования, а здесь, как и обещано, речь пойдёт о деньгах. А именно о стипендии как источнике финансирования жизни студента.
При советской власти стипендии были не очень большие, рублей двадцать максимум. Отличники и активисты получали чуть больше, но ненамного. Однако к моменту моего поступления, советская власть уже почти закончилась, а новая пока не началась. Так что получали мы те же двадцать рублей, но уже с задержками. В 1992 инфляция разогналась до двадцати с лишком процентов в месяц, что значительно обесценило те двадцать рублей, что нам причитались. Чтобы не быть голословным – простой пример: сейчас одна поездка в питерском метро стоит 27 рублей. А тогда стоила 5 копеек. Учитывая деноминацию 1998 года, получается, что метро подорожало в пятьсот сорок тысяч раз. Это и есть инфляция.
Наш курс был последним, который был отправлен на картошку. На двери факультета, рядом со списком зачисленных, почти сразу же вывесили приказ об обязательной учебной командировке в деревню Худанки “для помощи подшефному совхозу”. Из 130 зачисленных студентов, приехали человек 80 – остальные откосили по здоровью или ещё бог знает как. По приезду, кого-то отписали работать на кухню, человек десять самых здоровых парней записались в грузчики, остальных разбили на пять бригад для полевых работ.
Предполагалось, что каждая бригада выберет своего бригадира. Когда мы отошли в сторонку, оказалось, что желающих стать бригадиром нет. Одна из девушек, весьма симпатичная Вероничка, непофеминистски заявила, что руководителем должен быть мужчина. Особых возражений не последовало. Вместо этого повисла странно-гнетущая тишина. Тут один из студентов, с кем я успел познакомится в пути, сказал как бы в шутку: “Лёха, давай ты бригадиром будешь – у тебя вон и куртка бригадирская уже есть!” Неожиданно идею поддержали. Я совсем не возражал, отчасти из-за того, что потёртая кожаная куртка комиссарского фасона, найденная в дядиной кладовке, выглядела действительно круто. Так или иначе, вскоре я отправился к начальству докладывать о своём избрании.