Олеся выплеснула эмоции, разрыдалась так, что раскаты ее плача могли легко услышать соседи за стенкой, но быстро взяла себя в руки: «Плакать нельзя. Нужно жить дальше. Все. Вот теперь ты с ним точно поссорилась. Без сомнения».
Пришла пора забирать Юлю. Олеся умылась ледяной водой, заново накрасила ресницы, три раза растянула губы в улыбке перед зеркалом и решила, что готова. Как ни странно, следы ее страданий не сильно отразились на лице: глаза были красноватые, но не опухшие, а значить через 15-20 мин. все совсем пройдет. Вернувшись вместе с Юлей из школы, Олеся обнаружила в почтовом ящике ответ. На этот раз Павел Иванович не заставил себя долго ждать. Вообще-то Олеся не собиралась читать это письмо и сразу его удалила. Отвлеклась на вечернее меню, открыла холодильник, проверяя, все ли есть в наличии и не нужно ли бежать в магазин. Внезапно передумала, вновь взяла в руки телефон, восстановила письмо из корзины и все-таки прочитала.
Зря ты так. Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Я действительно обещал и не ответил и на то были обстоятельства. И по здоровью, и по жизни, по семейной жизни. Не все было гладко и знаешь ли, мне было не до сантиментов. Я сожалею, что своими действиями, а точнее, бездействием, заставил тебя страдать. Я сожалею, Олеся.
«Ненавижу» – это все, что подумала Олеся. В отношении ее дорогого Павла Ивановича это слово было и подумано, и произнесено впервые.
Как и опасался Саша, на улице творилось что-то невообразимое. Олеся подошла к окну, отдернула легкие кухонные занавески и наблюдала как по стеклу бегут капли дождя: вот образовалась новая капелька, проворно спустилась змейкой на подоконник и исчезла; за ней другая, а там еще и еще одна… И вот уже мириады блестящих точек струятся по окну, торопясь слиться с могучим потоком, вновь уносящим их в бескрайний мировой океан. Над соседним домом нависла тяжелая серо-черная туча, ветер, вдруг неизвестно откуда взявшийся, с остервенением трепал ослабевшие осенние листья, и они падали на неуютную землю, чтобы через мгновение вновь устремиться ввысь, повинуясь очередному сильному порыву стихии.
«Поблекли нежные тона, исчезла высь и глубина, и четких линий больше нет – вот безразличия портрет», – она вспомнила слова любимой песни. Его песни. «Я сожалею, – это все, что он мог мне сказать, – почему мне так больно?». Она устремила свой взор вдаль, насколько это было возможно в густо застроенном городе, и погрузилась в невеселые мысли.
– Дорогая судьба, теперь комплект? Видишь, я его ненавижу. Я прошла все стадии любви, ведь правда? И даже сделала еще один шаг.