Я была влюблена в нее и до безумия, до боли, до последней зависимости и кончиков пальцев. Нужно было торопиться, я уезжала в конце года в Норвегию. Поэтому всячески пытаясь Майе об этом намекнуть почти весь выпускной класс, в конечном итоге я думала, что она смогла узнать о моих чувствах.
Было время уборки на территории школы, и мы пошли складывать спортивный инвентарь на склад, что был недалеко от здания школы. Грабли порвали ей рукав рубашки, и она хотела переодеться в толстовку, что была привязана на нее шее. Почти сразу, как она сняла рубашку, я почувствовала желание ею обладать. Впервые чувствовала нечто такое, и мне стало страшно. Но как только увидела обеспокоенное лицо Майи, страх куда-то исчез.
Я поцеловала ее, и она мне не отказала. Я думала, это победа. Я, наконец, получила ответ на свои чувства. Возбуждение взяло надо мной вверх, и я даже не помню, как все закончилось. Помню только, что она дрожала подо мной, и я думала, что это из-за приятных ощущений. На следующий день она не пришла в школу.
Следующие несколько недель она тоже не показывалась. Я пыталась до нее дозвониться, но все попытки были тщетны. Пару раз даже приходила к ней домой, но ее родители говорили, что она уехала к родственникам и еще не скоро придет. Так наступил мой выпускной.
До самого последнего момента я надеялась, что она появиться. Если не в школе, то дома. Если не дома, то в аэропорту. Не могло все так резко закончиться, даже не начавшись. Но несколько месяцев в Норвегии пролетели как один, и я даже не заметила, куда исчезли мои мысли о Майе. Затем я стала директором K&Y и забыла обо всем, что меня когда-либо связывало с Исландией.
Несколько дней назад я встретила Маю у того старого бара, даже не помню его названия, что-то внутри меня всколыхнулось. Я вспомнила все до мелочей: нашу первую встречу, школьные дни, мои попытки рассказать о чувствах и проведенное время на складе. И внезапно я осознала то, на что не была готова.
Я плохо показывала и рассказывала ей о своих чувствах, поэтому она так легко сняла тогда рубашку, думая, что я просто хорошая подруга. Тот секс был ошибкой, которую я вовремя не осознала. Она дрожала не потому, что ей было приятно, а потому что было страшно и невыносимо тошно.
Президент K&Y, мой отец, никогда не заботился о чувствах своей жены, вытворяя, что только подвернется на его безумную голову. Часто моя мама прятала от меня свои слезы, но когда она меня не видела, я слышала, как она долго и очень больно переживает поступки отца. И я боялась стать человеком, который не думает о чувствах своего партнера. И это осознание, что мы становимся теми, кем когда-то боялись стать, обрушилось на меня, как холодный душ.