— Я бы извинился, — сказал Титов, очередной весельчак нашего класса, — но перед Убогими не извиняются. Ты же и так пахнешь не ахти, — затем народ дружно покатился от смеха. Молча
взяла тряпку и подошла к ведру. Все же нашей уборщице потом придется убираться, а без этой вещицы ей не обойтись. Кинула ее в ведро и направилась обратно к парте. Нужно уходить, пока не разыгрались еще больше.
— Тряпку нужно отдавать из рук в руки, — весело пропел Славик Вавилов, и я почувствовала, как мокрая грязная ткань проехалась по моей шее, опускаясь вниз. Белая рубашка стала темной, да еще и влажной.
— Совсем больной? — не выдержала я. В душе понимала, что ни одно мое высказывание в их адрес не сделает ничего хорошего. Но сдержать порыв злости иногда было просто невозможно.
— Рот закрой, Убогая, — огрызнулся в ответ одноклассник. Наши препирания могли бы продолжаться вечно, полагаю, если бы в класс не зашел парень. Высокий такой, волосы шоколадного отлива, по бокам выбриты покороче, а сверху более пушистая шевелюра. Полноватые губы, большие миндалевидные голубые глаза, прямой нос, прямые скулы, спортивное телосложение. Я всего пару раз его видела, если не ошибаюсь, это…
— Даня-я, — закричала Светка и подскочила из-за парты. Парни резко обернулись и тут же убрали куда-то мячик-тряпку. А мне вдруг стало жутко стыдно. Почувствовала себя тем, кем кличут в классе: убогой. На глаза слезы подступили, но плакать нельзя. Поэтому схватила рюкзак и даже не заметила, как столкнулась с Даней плечами. Просто пулей вылетела из кабинета.
— Глаза разуй, — донеслось мне в спину, но я не обернулась.
Бежала со всех ног, стараясь подавить обиду, которая подступала к самому горлу. Никак не могу понять, за что мне это. Почему в школе травля, дома травля? Чем я выслужилась, что все обернулось вот так? Помню, в детстве все как-то иначе, что ли, было. В садике всегда в центре внимания. Даже в начальной школе я была девчонкой, которую вечно дергали за рыжие косички. Мама смеялась и говорила, что я божья коровка, притягивающая к себе людей. А потом в один момент все поменялось: мамы не стало, отец женился, в школе разладилось, все вдруг потемнело, и я стала вместо божьей коровки сорняком.
— Тася, — слышу где-то фоном голос Игоря. Он хватает меня за руку и резко тянет на себя, пытаясь остановить. Я быстро хлопаю ресницами, чтобы избавиться от красноты в глазах, а затем перевожу на него взгляд. Стоит такой взволнованный, даже немного испуганный. Смотрит на меня заботливо, словно брат на младшую сестренку. А мне и ответить нечего.