Эля
После обеда меня готовят к выписке. Сергей давно ушел, а в палате все еще словно бы светит солнышко. Все-таки, он – замечательный мужчина. Естественно, этот тип со светлой шевелюрой настоял на обмене номерами, просил звонить в случае чего, ну и просто так. И конечно, пожелал нам с Русом счастья, просил на свадьбу пригласить.
Да куда там… Мой Халк до сих пор не появляется. И на звонки не отвечает. Я очень сильно переживаю по этому поводу. У меня внутри все клокочет, поэтому не нахожу ничего лучше, как позвонить Домовому.
– Эля? – устало откликается на вызов начбез.
Мы больше не коллеги, он не мой подчиненный, так что в задницу все приличия. К тому же, беременная женщина и церемонии – не совместимы.
– Дееениис, – протяжно завываю в трубку. – Я Рууусаа пот-теряяялааа.
Василич едва слышно матерится. Кажется, я даже слышу скрежет зубов.
– Ты извини, но мне не до тебя сейчас. У нас тут ликвидация полным ходом.
Чёрт-чёрт-чёрт!
– Прости, что не смогла отстоять вас, – виновато бормочу.
Мой поток слез усиливается, и я уже откровенно реву в трубку. Последний раз я так плакала на похоронах мамы… Мне так жалко людей, которые остаются без работы. Да, они получат выплаты, и город-миллионник, но я не уверена, что все смогут оперативно найти новую работу, если не лучше, то хотя бы с аналогичным окладом…
– Эльвир-ра, – рычит командным тоном Домовой. – Тебя никто не винит. Я знаю, что ты старалась.
– Но ведь вас…. ик… все равно увольняют.
И вновь ответом мне служит отборный мат, однако мужчина быстро берет себя в руки.
– Милая моя, ну что ты так расстроилась, мамочка?
Мамочка? Откуда он знает? Что, все уже знают, что я беременна? Это Гаврилов растрепал? Нет, Сергей не стал бы, он слово дал. Тогда кто, доктор? А может, медсестра? Значит, и Руслан знает?! Поэтому он не отвечает на мои звонки? Ну конечно! Он же говорил, что никогда не заведет детей, что ему хватает “мелкого белобрысого террориста”.
С истерикой сбрасываю вызов. Сжимаюсь в позе эмбриона на кровати. Мои слезы лишь усиливаются. Прижимаю руки к животу. Вот так малыш, а я уверена, что у меня будет мальчик, никому мы не нужны. Только друг другу.
Фоном звонит телефон. Но я не хочу ни с кем разговаривать. Не нужна мне чужая жалость. Не нужна.
– Так, Эльвира, выписка готова, – без предупреждения врывается в палату Борис Альбертович. – Не понял! Это ЧТО?!
– Меня никто… ик… не люууубииииит, – завываю, не разворачиваясь из своего клубочка.
Дверь громко хлопает. Однако, не проходит и минуты, как надо мной нависает врач и протягивает довольно пахучий стакан.