— Лен, ты прости меня, что я так внезапно свалилась на голову, — начала извиняться она.
— Молчи! — не дала ей продолжить подруга. — Чтобы выслушать твою историю, создадим приятную обстановочку. Мишка, — крикнула она сыну, подняв голову и посмотрев в сторону второго этажа, — к нам пока не спускайтесь, дайте поговорить!
— Ага, — услышали женщины далекий голос, доносившийся будто из бочки.
— Где у тебя мальчишки? — удивилась Наташа.
— На чердаке. Они исследуют старые книги, альбомы. Помнишь, мы закинули туда несколько коробок.
Лена разлила чай, положила в вазочку горсть конфет, достала макарони — любимые Наташины пирожные. Увидев удивленные глаза подруги, она засмеялась.
— Не парься. Машина под боком, пока тебя ждала, сгоняла в магазин.
Подруги забрались с ногами на скамейку, укрылись пледами. Теперь можно и расслабиться. Только сейчас Наташа поняла, в каком напряжении находилась последние дни.
— Давай, рассказывай, — приказала Ленка, прихлебывая чай.
Наташа минуту помолчала, собираясь с мыслями, а потом…
Она говорила, и говорила, и говорила. Не могла остановиться. Рассказала о водителе, о краже, о нападении, о Демине, о его подруге, о Марине и Даше. Умолчала только о сцене в примерочной кабинке. Почему-то не смогла. Не хотела, чтобы подруга думала о ней, как о легкомысленной дамочке, а то еще хуже, как о мазохистке, которая дважды наступила на одни и те же грабли.
Ленка не перебивала. Наташа видела, как она вертит в руках конфету, потом застывает на секунду. Смотрит бездумно в окно, и снова вертит. Кончики пальцев коричнево лоснились от растаявшего шоколада, но Ленка ничего не замечала. Когда Наташа замолчала, наступила такая звенящая тишина, что стала слышна каждая капелька дождя. И он уже не шуршал, успокаивая напряженные нервы, а стучал, барабанил, гремел…
Наташа внутренне сжалась, ожидая, пока импульсивная подруга осмыслит до конца услышанную историю и вынесет свой вердикт. Ленка медленно поставила чашку с остывшим чаем на стол, посмотрела на грязные пальцы, прошлась по каждому языком и наконец спросила:
— Что с Деминым будешь делать?
— Не поняла? — удивилась Наташа.
Ну, казнить или миловать? — Ленка подняла глаза на подругу и взорвалась. — Да не смотри ты на меня своими коровьими глазами. Я не дура. Давно поняла, что ты в него снова втюрилась. Бедная, ты моя, Натаха!
Ленка наклонилась вперед и погладила подругу по голове. И от этой случайной ласки Наташе стало так себя жалко, что она расплакалась. Сначала тихо, а потом навзрыд, и так горько, что Лена вскочила и чуть не упала, запутавшись в пледе. Она взяла салфетку и стала промокать Наташины щеки. Потом, как маленькой, сунула ей платочек под нос и приказала: