Черт, написав это предложение, я осознала, что нас вообще никто и нигде не ждет, ведь на Луне тоже не осталось никого, только Йен – центральный компьютер, разговаривающий сводящим с ума голосом чопорного дворецкого из старых фильмов. Одиночество – вот самый большой страх людей, этот вид паразита сидит в каждом с рождения. И сейчас он грызет меня изнутри, да не только меня, наверное. Мы такие маленькие, такие хрупкие люди, потерянные, лишившиеся дома, мы летим в неизвестность. И как же я горжусь нами. Восхищаюсь самим нашим видом. Мы полны противоречий, мы ослаблены страхами, но мы чертовски отчаянные существа. И это прекрасно. Это просто восхитительно.
Будь это фильмом, эту фразу бы точно сказали в конце, когда всё будет хорошо. Я бы и сама не прочь оказаться героем фильма, они всегда всё преодолевают и получают награду, обычно всё и сразу. Всегда красивые, здоровые и настроенные бороться герои, им всегда везет, они всегда выигрывают. Я понимаю, почему до Войны люди были помешаны на кино. Причем кассовые сборы в самых бедных странах были гораздо выше, чем в тех, где люди по тем временам жили нормально. Я знаю об этом, потому что делала реферат в школе по искусству Старого Мира. Красивые люди, красивые места, красивые истории. Идеальная жизнь, которой у тебя никогда не будет. Или наоборот, посмотрев какой-нибудь фильм ужасов, начинаешь думать: а ведь у меня всё не так уж плохо. Пусть мне нечего есть и нет нормального жилья, зато я сам не стал пищей для зомби, а из-под моей кровати не вылезают чьи-то черные руки. Искусство – это мир крайностей, а реальная жизнь – она где-то посередине.
Но это не фильм, хотя наша история, безусловно, достойна экранизации с Голливудским размахом. Одна наша база потянула бы на шедевр для тех людей и тех времен. Знаете, я и сама буквально задохнулась от восхищения, когда 15 лет назад впервые увидела Ковчег Селены из иллюминатора. Нам на Земле показывали модель базы, проводили инструктаж, но то, что я увидела своими глазами на подлете к Луне, не шло ни в какое сравнение с трехмерной моделькой в компьютере.
Первыми меня поразили громадные тарелки антенн, нацеленные в черное небо, была в этом какая-то храбрость, как будто мы бросали вызов всему этому безграничному космосу. Не прятались и не таились, мы открыто заявляли: мы здесь, на Луне, теперь это наш мир, и плевать мы хотели, если это кому-то не нравится. Вот такие ассоциации вызвали у меня эти тарелки на фоне серой мертвой поверхности и такого же мертвого неба. А потом я увидела саму базу… и мое сердце всё еще там.