– Надо обработать ссадины, – Эбби попыталась высвободиться из его рук.
Двейн нехотя разжал руки и отпустил её. И пройдя через комнату, тяжело сел на стул. Девушка взяла всё необходимое и вернулась к нему. Смочив ткань, она хотела приложить её к скуле, но парень отстранился, перехватил её руку и усадив рядом с собой, поднял на неё глаза.
– Рассказывай.
Девушка опустила взгляд и уставилась на лоскут ткани, который так и остался у неё в руках. Немного помолчав, она тихо сказала:
– Я не шлюха, я не обманывала тебя, – и тяжело вздохнув, подняла глаза, – Я дочь шлюхи.
Двейн с удивлением смотрел на неё.
– Мой дед наделал долгов, и в конце концов удавился, оставив свою семью умирать в нищете. Всё, что осталось после оплаты его долгов – это большой дом в городе. И чтобы не умереть от голода родная тётка моей матери, ничего не придумала лучше, чем открыть в нём бордель. И одной из её шлюх со временем стала моя мама, – девушка вздохнула, – Почти сразу она родила меня. Так что, кто мой отец я не знаю… До пяти лет я жила с ней, и это были самые счастливые годы моей жизни. Она очень любила меня, но была безвольной и слабохарактерной, полностью подчинившись властной тётке. А когда я подросла и стала уже что-то понимать, вот тогда тётка и определили меня в «Роттон», где я прожила почти год. А потом… – голос Эбби задрожал.
Вей взял её ладошку в свою руку и молча слушал.
– А потом пьяный клиент убил мою маму. И так как дом принадлежал ей, а я была её единственной прямой наследницей, то тётка моей матери забрала меня к себе и стала моим опекуном. Ну решающим фактором тогда стал, как мне кажется дом, а не жалость или родственные связи, – грустно улыбнулась девушка, – Отдать ей этот проклятый дом до совершеннолетия я не могла, поэтому меня окружили «любовью и заботой», как ненужную вещь.
Вей вздохнул.
– А, чтобы никого не объедать, всё это время я готовила, убирала, обстирывала… А в тот день, она позвала меня и сказала, что, как только мне исполнится девятнадцать, я должна отдать ей дом, и… – Эбби замялась, – должна буду пополнить ряды её шлюх, – она тяжело выдохнула, – Тем более, что… на меня уже был спрос, – еле слышно закончила она, сгорая от стыда.
Двейн непроизвольно больно сжал её руку, а в комнате повисла тишина.
– Тогда я отказалась… ну в смысле, заниматься этим… за все эти годы я там всего насмотрелась, – шёпотом продолжила рассказывать Эбби, – Зная, что мне некуда идти, она сказала, что если работать на неё я не буду, то и кормить она меня больше не обязана. А ещё, – Эбби быстро смахнула набежавшие слёзы, – она тогда смеялась надо мной, и сказала, чтобы я