Засматриваюсь, и меня ловят с поличным. Я поправляю край полотенца и сильнее затягиваю его на груди. Мне не по себе. В купальнике, хоть и слитном, видно шрам на лопатке – я даже забыла, какой он некрасивый, у меня дома зеркала нет. А еще я бледная, как поганка, особенно на его фоне – Горский будто только с пляжа пришел. И пока я тут страдаю, он облокачивается на бортик и поднимает очки на лоб.
– Будет тяжеловато плавать в полотенце.
– Это вызов?
А это нервы, вот почему мой голос дрожит, и я крепко держу махровую защиту.
Горский пропускает вопрос мимо ушей.
– Так что? Правильно помню, ты вообще не плаваешь?
– В семь лет меня скинули в бассейн, и я чуть не утонула.
– Не утонула же.
– Но… – пытаюсь возмутиться.
– У нас в команде был парень с похожей историей. В четыре года отец сбросил его в бассейн, а тот потом чемпионом мира на короткой воде стал.
Не уточняю, что он имеет в виду под «короткой водой», не хочу выглядеть еще глупее. Да и вообще язык прилипает к нёбу, когда Никита подтягивается и выныривает из бассейна. Мышцы на руках и животе играют, рисуют рельеф под кожей.
Горский обходит меня, берет со скамьи полотенце и, хмурясь, вытирает лицо. А я забавляюсь его видом в неизменно желтой шапочке и таких же ярких плавках.
– Что это? – бестактно тычет в мой шрам.
Где твои манеры? – хочу сказать.
– Расскажу, если поведаешь, где пропадал неделю, – зачем-то говорю я.
Ну не дает мне это покоя, да.
Никита берет очки из моих рук и надевает на голову, фиксирует, как нужно. Только потом отвечает.
– Скажем так… в моей жизни есть проблема, которая требует большого запаса терпения, сил и внимания.
– Эту проблему зовут Лиля?
Черт, больно прикусываю язык, но поздно.
– Нет.
– Хорошо, – поддерживаю несуразный диалог, – потому что, если ты хочешь знать мое мнение, нечестно и некрасиво звать меня на свидание, когда у тебя есть невеста.
– Все не так, как кажется, – невозмутимо говорит Горский и сворачивает совсем не туда: – Значит, свидание. Хорошо, пусть будет свидание.
– Так просто? – сначала удивляюсь я, что он определился со статусом этих плавательных уроков, а потом понимаю, в чем дело. – Нет, ты от меня не отделаешься. Если твоя «сложная» неделя не связана с невестой, с чем же тогда?
– Ты не отстанешь, да?
Киваю, он усмехается. А после – я не успеваю за его перевоплощениями – снова становится серьезным.
– Я был в Германии. Старая травма обострилась. Пробовал новую терапию.
Ого. И после приехал ко мне?
– Так что насчет шрама?
В ответ на его честность не хочется врать.
– Детдомовские дети бывают очень жестокими. – В подробности ударятся не собираюсь, есть случаи, о которых просто нет желания вспоминать.