Похоть и алчность! Лукавишь, мама, это твоё привычное состояние.
Я тоже сейчас вижу только ту, что называется моей матерью. И каждое брошенное ею слово, словно лезвие, истончает между нами невидимую и такую хлипкую нить. Ниточка кровного родства, давно лишённая нервных окончаний… А потому не больно. И вряд ли я уловлю момент, когда она иссякнет полностью.
— Так вот учти, теперь я знаю свои права и оспорю завещание через суд! Ты, наверное, забыла, что твой брат будущий юрист? — не сдаётся мама.
— У меня нет брата, — отрезаю тихо, но жёстко. — И можешь передать своему сыну, что если он ещё хоть раз здесь появится, я встречу его так, как он того заслуживает. А твои права я могу разъяснить прямо сейчас. Поскольку тебя нигде не ждут, я разрешаю тебе жить в этой квартире при условии, что ты не будешь нарушать тишину своим ором, прекратишь оскорблять Ричарда, станешь следить за порядком и ещё… Больше никогда не проси у меня деньги.
— Да ты охренела совсем? — в маминых глазах промелькнул испуг.
Кажется, она только что начала понимать, что я не шучу. Можно подумать, я вообще когда-то с ней шутила.
— Айка, ты же знаешь, что твой отец, жлобяра поганый, перестал высылать мне деньги. А мне что, прикажешь — сдохнуть теперь? Я ведь не смогу жить без денег! Я многодетная мать!
И беспросветная…
— Всё решаемо, мам. Возможно, деньги сейчас тоже где-то там страдают, оттого, что у них нет тебя. Так в чём же дело? Помогите себе обрести друг друга.
— Издеваешься?! А ты ещё не в курсе, что буквально пару часов назад этот урод объявил, что больше не будет мне платить? Из-за тебя, кстати!
Невероятно! А ведь мама на полном серьёзе считает, что все ей должны.
— Это тот самый урод, к которому ты впервые что-то почувствовала? — я улыбаюсь, наблюдая, как она закипает.
— Сучара! — мамина рука резко взлетает, но я перехватываю её около своего лица и до хруста сжимаю пальцы, не обращая внимания на её вопль и предостерегающе зыркнув на девчонок.
Этот разговор только между нами, мной и Настей — такими непохожими девочками.
— Но ты ведь такая умная и хитрая, мама, и всегда находила выход. Уверена, ты и теперь что-нибудь придумаешь, — отбрасываю её покрасневшую ладонь и поворачиваюсь к своей двери, но вдруг вспоминаю о важном: — Да, чуть не забыла… Хочу тебе сказать, что в моём новом доме для тебя не найдётся комнаты.
Всё. Отсекла.
Я легко отстраняюсь от оскорблений и угроз, от девчонок, пытающихся усмирить разбушевавшуюся родительницу и достучаться до меня.
Ричард, непривычно тихий, устроился у меня в изголовье и очень бережно перебирает мои волосы. Эта приятная ласка успокаивает и убаюкивает…