Увидев эти изменения, я прекратила драться, машинально прикрылась руками и замерла на месте, старательно избегая встречи глазами с незнакомцем. Меня трясло и лихорадило, и каждая мышца тела вибрировала от напряжения и дикого парализующего страха. Как там Никита сказал на своей маленькой исповеди в коридоре? Он сам боится свое второе я? А что же делать мне тогда?
— Настя.. — Мое имя, произнесённое со стоном-выдохом, заставило вздрогнуть и покрыться "гусиной" кожей. — Он ушел.
Я недоверчиво подняла глаза и убедилась в правоте Никиты. Передо мной действительно сидел невероятно грустный, потерянный, почти плачущий друг детства.
Я, пошатываясь, поднялась со стула и побрела в гостиную, к дивану. Свое состояние я слабо осознавала, но приблизительно понимала, что именно так себя чувствуют люди, доведенные до крайней степени отчаяния.
Я с трудом присела на диван, подогнув под себя ноги, и с тоской посмотрела в окно.
Мама всегда с восторгом хвалилась нашей квартирой перед друзьями и знакомыми. Это же чудо просто! Вроде и почти центр, до значимых городских объектов рукой подать да пару остановок на трамвае проехать, а выглянешь в окно — как в лесу живём. Наш дом был последним в строю таких же двухэтажных "сталинок", к тому же, стоял немного на отшибе. Дом по соседству снесли после пожара ещё до моего рождения, а на его месте так ничего и не построили, оставив между нашим домом и ближайшим большой пустырь, который за эти годы зарос деревьями. С другой стороны к нашей двухэтажке почти вплотную примыкал старый сад детской инфекционной больницы. Дети лечились от хворей в новом корпусе, на другой стороне квартала, а сад старой больницы остался нам в качестве места для прогулок.
"Личный парк" — гордо заявляла мама, а ее подруги завистливо вздыхали.
Мне тоже всегда нравилась эта уединенность и малолюдность, но сейчас она же отнимала надежду на спасение извне. Кого мне звать на помощь, когда в подъезде ни души и в округе никого?
Словно издеваясь надо мной, Никита зашёл в гостиную с моим телефоном в руках. Он увлеченно набирал что-то на экране смартфона, а я с досадой вспомнила, что не меняла пароль с момента покупки гаджета.
Спрашивать я ничего не стала, так как и сама поняла, чем он занят. Никита отправлял сообщения моим родным и, конечно, Катьке. И я не сомневалась, что делает это он не впервые. Ничем другим я не могла объяснить, почему Катюха ещё не явилась с бутылкой вина ко мне в гости.
К обеду следующего дня мне удалось выработать некие правила поведения, чтобы создать хотя бы видимость, подобие мирной жизни. Но до этого пришлось пережить немало страшных минут, когда я, забывшись, повышала голос или пыталась оттолкнуть подошедшего слишком близко Никиту. В такие моменты сразу появлялся Никита номер два и пугал меня зверским взглядом и болезненными объятиями. После последнего его появления, когда Зверь, как я его мысленно называла, схватил меня за волосы, намотал их на кулак и долго с силой водил носом по моей шее, неизвестно что вынюхивая, я вообще зареклась перечить Никите. Безропотно ела, когда он ставил передо мной тарелку, играла с ним в карты и даже машинально улыбалась шуткам, хоть и чувствовала себя гаже некуда.