Подаюсь ещё ближе и прикасаюсь к его губам своими. Он тут же теряет контроль и, схватив меня за затылок, прижимает моё лицо к своему. Наш поцелуй быстро становится диким, жадным.
Мои руки начинают жить собственной жизнью и торопливо изучают тело Максима под одеялом. Прохожусь по его груди, спускаюсь к прессу. И ещё ниже... У самой резинки шорт нащупываю нечто странное. Некий изъян на идеальном теле этого мужчины. Шрам.
Я провожу пальцами по этому шраму, изучая его, а потом понимаю, что Макс меня больше не целует... Он просто наблюдает за мной. И во мраке комнаты я не могу увидеть, какие эмоции сейчас на его лице.
– Что это? – мой голос невольно дрожит.
Макс молчит пару секунд, прежде чем глухо произносит:
– Шрам от аппендицита.
Макс
Она отдёргивает руку так, словно ошпарилась. Подтягивает одеяло до самого подбородка. Но я отчётливо вижу её задумчивый и недоверчивый взгляд.
– Мне вырезали аппендицит в двадцать два года, – говорю я, лишь бы что-то говорить.
Чтобы наше молчание не было таким удручающим.
Она вспомнила меня?
Что именно она вспомнила?
Как себя чувствует?
Голову рвёт на части от мечущихся в ней мыслях. Горло сдавливает от паники. И чем дольше Ева молчит, тем туже становится эта невидимая удавка.
– Однажды вечером после изнурительной тренировки меня просто скрутило, и всё, – продолжаю я нести бред, заполняя угнетающую тишину. – Думал, это просто перенапряжение, и всё обойдётся. Но уже к утру я обзавёлся этим шрамом.
Ева молча достаёт руку из-под одеяла и подносит к своему подбородку. Проводит по шраму, который сейчас совсем не видно. Но я знаю, что он там.
– В детстве я упала с велосипеда, – произносит она сдавленно.
Да, ей тогда было семь...
Подношу руку к её лицу. Страх сжимает горло… Мне кажется, что Ева сейчас отстранится или бросится бежать от меня. Но она практически не вздрагивает, когда я провожу пальцем по её шраму на подбородке.
– Наверняка ты была послушным ребёнком...
Она улыбается.
– Нет, не очень. Мама называла меня пацанкой.
– Сложно поверить, – улыбаюсь в ответ.
Смещаюсь ближе, переложив голову на её подушку. Ева наблюдает за мной, перестав улыбаться.
Не выпуская из пальцев подбородка, вынуждаю её поднять лицо и завладеваю губами. Мне нужно понимать, что у нас всё в порядке. Что она в порядке!
Ева отвечает на поцелуй. Только если предыдущий был полон страсти, желания, то этот – спокойный, даже изучающий. Она будто прислушивается к своим ощущениям, целуя меня.
Долгую минуту я позволяю себе насыщаться её губами. Вторгаюсь в рот, провожу языком по гладкому нёбу, вступаю в схватку с её языком... А потом заставляю себя отстраниться.