Казалось, что жизнь наполнена ужасами реальности: смертью, болью, потерями. Но если жизнь наполнена ужасами, значит, должна быть другая сторона? Счастье, обретение, рождение. Единственное осталось непонятным: на чьей стороне любовь? Если тогда она причинила мне боль и страдания, то сейчас подарила радость и смятение. За что отвечает любовь? И отвечает ли вообще? Я смотрела, как фигурка моего друга удаляется все дальше, к другому подъезду, и тихо прошептала:
– Я тоже.
В таком странном и задумчивом состоянии я позвонила в домофон и зашла в парадную. Дойдя до дверей квартиры, я услышала гневную тираду Гали о том, какая я безответственная и что она мне сейчас выскажет. Я перекрестилась (странно, что я помню, как это делается) и открыла дверь. Перед собой я увидела Галю в халате, ее волосы были укутаны в полотенце, на лице была сделана маска для лица. Я сдалась без боя, потупив взгляд в пол.
– И где мы шлялись, юная леди? – с вызовом произнесла Галя, а я тут же вспомнила слова Артура о судимости и угрозах. Также я вспомнила еще одни слова, но тут же тряхнула головой и послала эти мысли чуть подальше.
– Я прогуливалась по Питеру, заходила в кофейню, – уклончиво ответила я.
– Очень интересно! – воскликнула мать, хлопнув в ладоши. – В следующий раз, когда ты будешь «прогуливаться» до десяти часов вечера, будь добра, предупреждай меня!
– Угу.
А я ведь и не заметила, как быстро пролетело время. Уже десять часов вечера, подумать только! Кажется, Диля слишком долго оправлялась с мыслями; хотя после кофейни я приходила домой, и предупреждала Галю о том, что ухожу гулять. М-да, не мать, а ребенок, самый настоящий. Я понимаю, что она волнуется за меня. Но и мне не десять лет! К тому же, я была не одна. Я была с Региной, с Артуром. При мысли о последнем, кажется, защемило сердце.
Как только я зашла в комнату, сразу упала на кровать. Ноги очень болели, я устала и очень хотела спать. Через силу я переоделась, и уснула, как только моя голова коснулась подушки.
* * *
Мне удалось поспать часа четыре, не больше. После я резко проснулась, и больше спать не хотела. Мысли пчелиным роем залетали в голову, и жужжали, голова гудела. Что-то явно было не так, но я не знала, что именно. Глаза слипались, хотелось вновь укрыться воздушным одеялом и поспать, хотя бы до утра. Электронные часы, которые стояли на тумбочке, показывали два часа ночи. Теперь у меня целая ночь впереди.
Я встала с кровати, сделала подобие на зарядку, и подошла к окну. На ночном иссиня-черном небе сияли звезды; огромным молочным кружком светилась луна. Говорят, что, если долго смотреть на луну, сойдешь с ума. Но мне это не грозит: последствия аварии уже довели меня до сумасшедшего состояния. Чувство жалости к себе возрастало с каждым днем, когда я повторяла: «Господи, ну за что мне это!».