– Предлагаю перейти к голосованию.
Зал не возражал. Ох, Амеда, ох, спасибо! Век не забуду! Пока голосование, пока то-се, к первой речи в качестве канцлера я вполне оклемался.
Домой я вернулся практически ночью. Обессиленно плюхаюсь в кресло. Напиваться второй вечер подряд – лишнее. Просто не шевелиться. И не то, чтобы обеспечить гарантированный исход голосования было особенно сложно. Однако, ощущение, словно из выгребной ямы вынырнул. Наверное, именно потому, и противно, что несложно и предсказуемо. И еще из-за едва заметного запаха гари из пострадавшей части дома.
Ступор постепенно сменился раздражением. Где этот хаттов Мол? Учителю вызвериться не на кого, а его невесть где носит! Словно почувствовав мое всё нарастающее недовольство, в коридоре завозились. В полумраке гостиной по пальцам явственно побежали искры статического электричества. Желание шибануть по ученику прямо через дверь оказалось столь непреодолимым, что я вскинул руки в характерном жесте «молния ветвистая, средней интенсивности с двух рук».
– Я не один, - раздалось из-за двери.
Кого он еще приволок? Быстро протираю руки шерстяной тряпкой и прикладываю ладони к металлическим набалдашникам на ручках кресла. Надеваю на лицо добродушную улыбку.
– Что же вы не заходите, друг мой? И почему вы держите нашего гостя в прихожей.
– Слыхал, гаденыш? А ну, пошел внутрь!
Из холла раздается звук звонкой затрещины, жалобный писк и совсем непонятная возня. Дверь, наконец, распахнулась. На пороге возник злющий как сто коррибанских призраков Дарт Мол с упирающимся мальчишкой Скайуокером в руках.
– Вот, полюбуйтесь! Торчал на девятом уровне, в наперстки лохов разводил. Его уже совсем собирались отлупить, но на его счастье тут я пивка попить в ту дыру заглянул.
– Как ты там оказался, малыш?
Честно говоря, я опешил. Прежде всего, от того, что только сейчас понял, смерти Скайуокера я вчера в Силе не чувствовал. Просто, вид полностью разрушенной комнаты никаких иных мыслей не допускал.
Тем временем оказавшийся между мной и Молом Энакин старательно рассматривал носки своих башмаков, шмыгал носом и молчал.
– Чего же ты молчишь, ну?
– Я испугался…
– Кого, пьяного дядю Хего Дамаска? Н-да, рожа у него конечно… Но на деле он – тихий, безобидный банкир. Один из самых уважаемых финансистов галактики. Ну, и самых богатых заодно. Так, ты испугался. Что же было потом?
– Когда я остался в комнате один, то решил, что надо сматываться.
– Каким образом?
– По трубе…
– По какой еще трубе?
– Там, под балконом. Я по ней прополз до угла, а там на стене скобы какие-то. Я по ним спустился немного и прыгнул на парковочную площадку…