— Я подержу ее, пока ты оседлаешь свою, — прошептала я.
Серел замер на долю секунды, прежде чем оттолкнуть меня в сторону.
— Я не могу пойти, Тисана, — сказал он, словно отказываясь от приглашения на обед.
Он и лошадь продолжили путь по коридору, но я замерла.
— Что?
— Ш. — Серел посмотрел на меня через плечо. — Тебе нельзя терять время.
— Конечно, ты идешь.
Я не собиралась оставлять его здесь. Это был просто не вариант.
Я ковыляла за ним, изо всех сил стараясь догнать его, пока мы не оказались у задней двери конюшни. Я выглянула наружу, на пальмы и папоротники, уступающие место сплошному голубому небу с оттенком начала заката. Сквозь листву пробивались проблески золотистой ряби травы. Знаменитые Треллианские равнины.
Через мили и мили в ту сторону, за лугами, было море. А потом за тем морем был Ара.
Ордены.
Я снова повернулась к Серелу, который затягивал ремешок на ушах лошади.
— Конечно, ты идешь, — сказал я снова, решительно.
— Все знают, что ты хотела купить себе свободу, но у меня через час тренировки. Если меня не будет, они пойдут искать меня. Недостаточно времени. Кроме того, теперь мы показали, что я проводил тебя сюда, оставив Эсмариса на время без присмотра. Я вернусь и увижу его. У него было так много врагов. Я могу утверждать, что видел кого угодно.
— Это никогда не сработает.
— Это будет лучше, чем если мы оба убежим. Кто-то поймет, что произошло в течение нескольких часов. Таким образом, они могут даже не искать тебя. Если они и поймут, то я смогу дать тебе фору по крайней мере в день.
Купить мне день. Но по какой цене? Как это похоже на Серела, всегда верящего в лучшее, даже перед лицом гораздо более суровой реальности.
— Перестань быть мучеником и садись на проклятую лошадь.
— У нас нет на это времени.
— Ты прав, нет.
— Ты заслуживаешь всех возможных шансов сделать это. Я не собираюсь все портить. Я буду в порядке здесь. Обещаю.
Заслуживать. Я ненавидела это слово.
Серел был не из тех, кто повышает голос. Каждое его слово всегда было легким и спокойным, и эти не были исключением. Но я чувствовала его решимость, прочную стену между нами.
— Пожалуйста, — умоляла я, втягивая его пальцы в свою ладонь, сжимая их. Я никогда не смогу отпустить их.
Я не могу, я не могу, я не могу.
— Я посажу тебя на лошадь. Готова?
Я — нет, но он все равно сделал это, осторожно приподняв меня за талию. Моя рука похолодела там, где раньше была его кожа, и мое тело корчилось от боли от этого движения. К тому времени, когда я была на лошади, мир вращался.
— Держи. — Он протянул мне свой кинжал в ножнах, привязав его поясом к талии. Затем его рука сжала мою. — Если я узнаю, что ты умерла на этих равнинах, я убью тебя.